Уже спустя пять минут я кушал мясо, запечённое с овощами. Я был голоден, так как не перекусывал с самого утра.
–Ты правда сегодня так сильно за меня испугался?
– Ну конечно правда, я места себе не находил!
– Ты никогда так не реагировал.
– А никогда и не было такой ситуации.
– Ну, бывало же что-то подобное! Не припомню точно, но бывало.
Я пожал плечами. – На столько серьёзного, нет. – Я постарался увильнуть от этой темы. – С телефоном все так плохо?
– Да. Его нужно нести в ремонт.
– Я попозже посмотрю, может сделаю чего.
– Может не надо?
– Почему?
– Знаю я, что ты сделаешь. Его потом даже инженеры собрать не смогут!
– Ой, прекрати! Ты знаешь, я на все руки мастер. Зачем идти к какому-то ремонтнику, если есть я?
– Действительно! Зачем…
– Как ты его уронить умудрилась?
– Он из чехла выскочил, я не успела поймать рукой, а в конце я его ещё ногой пнула! Он отскочил и в лужу угодил.
– Ты его ногой пыталась поймать?
– Да! Я не специально, я думала перехвачу его… не знаю, в общем, я случайно… Ну ты же меня понимаешь? Случайно…
– Я всегда тебя понимаю.
Я доел мясо. Вино в бокалах закончилось, я налил ещё. Затем, подняв бокал, она сказала свой тост, адресованный лично мне. Прошу меня простить, но её слова я не перескажу. Эти слова мои, мои, и только мои! Они навечно останутся только в моей памяти…
Разговор зашёл о новом ледовом дворце, после, о предстоящем походе в театр, и напоследок, мы обсудили соседей сверху, чьи дети начали топать ногами, создавая неприятный стук.
Я погасил свет и включил шар со светодиодной цветомузыкой. В плеере заиграла медленная, монотонная мелодия. Я протянул ей руку, опираясь на неё, она встала из-за стола и прижалась ко мне. Мы танцевали. Не спеша, медленно, молча. Правой рукой я обхватил её за талию, кисти наших рук сплелись воедино. Это было несложно, просто, понятно и легко. Идеальная ритмичность, синхронная перестановка ног, биение её сердца, и наши закрытые глаза. Мы были единое целое… Мы всегда были единое целое, не только в том танце, но всегда, во всем, и всюду…
– Седьмой раз… Уже седьмой год, в один и тот же день, в одно и то же время, мы танцуем этот танец… – Прошептала она.
– Не правда. Мы всегда с тобой танцуем. Каждый день, каждый час, каждую минуту! Любое счастливое мгновение моей жизни – это танец, в котором только ты и я.
Наши губы слились в нежный, медленный поцелуй. Неспешно переставляя ноги в угасающем танце, я, играючи, наступил ей на ногу, потом на вторую, и вот мы уже падаем на кровать. Мои губы касаются её шеи, левого плеча, и мы растворяемся в мире, который сами однажды создали…
***
Мои полураскрытые глаза не отрываясь смотрели в чёрную точку на потолке. Чёрная точка на потолке – это след от старой люстры, которая когда-то давно здесь висела. Ксюша лежала на моем плече, я чувствовал её медленное, размеренное дыхание. Я думал, что она спит, поэтому старался не шевелится. Свечи погасли, в комнате было темно. О чем я думал? Не помню точно. Какие-то незамысловатые мысли, или вовсе полусонный бред. В реальность меня вернул её голос.
– Спишь? – прошептала она.
– Нет. Я думал, ты спишь.
– А я думала, ты спишь. Лежу тут, дышу через раз, как бы не дай Бог тебя не разбудить, а он не спит видите ли! – Она повернула голову и посмотрела на меня.
– Да ладно врать-то ещё! Сопела тут на всю комнату. Спала, крепко спала! Я же чувствую, спишь ты или нет.
