Победитель примерно с полминуты смотрел, насупившись в глаза гостю, после чего пошёл и молча распахнул входную дверь, сам, впрочем, из неё не выглянув…
– Вот это по-нашему! – коротко хохотнул Иван и проследовал на веранду, а после – в дом: – Не смею отказаться от приглашения, – сказал он, ступая из прихожей в комнату.
– Вы один? – спросил Родион.
– Ну да, – ответил Ваня. – А чего толпами-то бегать?.. Разумные люди могут ведь наедине поговорить и понять друг друга. Вот, кстати, и наименьшее общее кратное к беседе, – он достал из кармана бутылку «Камю». – Обычно помогает в сложении неоднозначных величин. Огурец найдётся?..
– Найдётся, – ответил Родион. – Вы математик?
– В некотором роде да, – отвечал Иван, – заканчивал физико-математическую школу… Но после окончания я двинулся по иной стезе, чтобы не создавать толчеи в очереди за Абелевскими премиями, ибо их на всех математиков не хватит.
– Разумное решение, – одобрил Родион.
– Я просто своевременно смекнул, что теория вероятностей гораздо реже дарит приз, нежели обратная ей «теория невероятностей» его лишает!..
Родион сымпровизировал на скорую руку стол с закуской и фужерами, усевшись за который недавние противники приступили к завтраку.
– Прежде всего за вашу и нашу победу! – Иван плеснул коньяк в бокалы и поднял тост. – Поздравляю, Родион Сергеевич!.. Теперь вы больше не фальшивый полицейский, а реальный глава поселковой администрации! С повышением вас в должности!
Родион поморщился от столь двусмысленного поздравления, но поднял фужер и, чокнувшись с Иваном, осушил его. Сотрапезники закусили, и он сказал:
– Понимаю, что вы пришли не только с гратуляцией… Чем ещё обязан?
– Обязаны вы мне, дорогой Родион Сергеевич, единственно чем… – ответил Иван и, поставив пустой фужер на стол, посмотрел Ветрогонову в глаза: – Тем, что увели из моих рук ограбившего меня человека. Этим действием вы сделали себя его соучастником… А больше ничем…
– Но я же не знал, что он так поступил с вами!..
– Не знали. Поэтому я над вами не строжусь и не заламываю ваших рук за спину… Но действовали вы противозаконно, чем дали мне возможность влиять на вас с целью исправления допущенной в отношении меня несправедливости. И этим я буду пользоваться до поры-времени, пока справедливость не будет восстановлена… То есть покуда не верну своё.
– Я же дал вам телефон его…
– Дали. Но он этот номер уже скинул. А больше он не звонил?.. Например, из-за границы.
– Нет.
– Пока у меня к вам единственная просьба. Если позвонит, то сразу же сообщите мне об этом. Он скрылся от меня за рубежом, а «зарубеж» – совсем большой, как нам всем известно из уроков школьной географии… И где же мне теперь его искать?.. Давайте, Родион Сергеевич, выпьем за взаимопонимание, – с этими словами Иван вновь разлил коньяк.
– Я выпивать больше не могу, – ответил Ветрогонов. – Мне сегодня ещё в избирательный штаб идти, победу праздновать…
– Можно подумать, вы будете праздновать там вашу победу каким-нибудь иным способом…
– Хорошо. По последней, – сказал Родион и поднял свой фужер.
– Итак, за взаимопонимание! – провозгласил Иван и чокнулся с ним.
Выпив и закусив, Родион Сергеевич сказал:
– Понимаете, Иван… Как вас по батюшке?..
– Васильевич.
– Иван Васильевич… Дело в том, что взаимопонимания между мной и вами в этом вопросе быть не может, так как я всё-таки живу в доме, который принадлежит Лососиевичу, и езжу на его машине. И раз за разом сдавать его вам мне как-то неуютно… Непорядочно, что ли… Плохие чувства испытываю я при этом.
