– Ключи! – протянул руку я.
– Нет, ты скажи!
– Ключи, гад! Вот прав был Чегевара…
– Начинается! – застонал этот тракторист, не умеющий ездить на чужих машинах.
– А я говорила, – ехидно подключилась Лядова.
– Поел? Рассказывай, – с опаской глядя на часы, приказал я Дрозду.
– А попить? – жалобно пробасил Дрозд.
– Света, сделай ему… Поехали, Дрозд, не зли, опять ночью разойдёмся.
– С какого морга начать, начальник? Ладно, начну с живого. Младший сержант Тищук из комы выходить пока не собирается, неважные у парня дела. Весь в трубках, проводах. Очень сильный ожог получил, нужна пересадка кожи. А у него ещё с черепом проблема. Короче, лечащий его говорит, что шансов мало. И то, что в ближайшее время говорить не будет, это точно.
– Ваня, а о травмировании нижней части таза Тищука доктор ничего не говорил? – стараясь не выделять этот вопрос, спросил я.
– А это уже на следующей страничке, Андрей Васильич, – переворачивая страницу в своём блокноте, ответил Дрозд. – Это ведь не просто так ты спросил. Да? Совершенно верно, начальник. Там, где у живого Тищука и мёртвого Иванчука должны находиться половые органы… Кровавое месиво там, Васильич, – тяжело сглотнув слюну, закончил свой рассказ Дрозд, невольно прикрыв рукой место, где начинается на джинсах ширинка. – Ты знал?
– У Старикова та же картина. Вернее… акцент ударов был именно в эту область туловища, – ответил я.
– Братцы, а это значит, что можно предположить, что мотивом покушения на убийства могла быть месть за совершённое сексуальное преступление, – крикнул, вскочив со своего места, Шароев.
– Ну и продолжай дальше, братец Магомедыч, – …сексуального преступления, совершённого сотрудниками ППС, – мрачно подытожил Дроздов.
– Это всё, что ли, Вань? Ты же весь день по больницам и станциям «скорой помощи». Неужели ничто внимание не привлекло? Может быть, что-то необычное? – раздосадованно расспрашивала своего дружка Лядова.
– Поверишь? Ничего, – листая свой блокнот, сокрушённо ответил Иван. – Женщина в алкогольном опьянении выпала из окна второго этажа. Порезы. Бомжи подрались у ресторанной мусорки. Мелкие травмы. Семейное насилие. Муж жене руку табуреткой сломал. Но пока того волокли в «бобик», помирились. А помирившись, объединились и чуть «пепсам» не накостыляли. В связи с изнасилованием обращений не было. Понимаешь? Вот, правда, на остановке найдено тело молодого человека. Констатирована смерть от сердечной недостаточности…
– Фамилия? Фамилия умершего, Ваня? – вдруг встрепенулась Лядова.
– Сейчас… так, где тут? Еремеев, – прочитал у себя в блокноте Иван.
Вскочившая со своего места Светлана вдруг опустилась в кресло, закрыла лицо ладонями и тихо заплакала. Мы, несколько секунд наблюдая за неизвестным явлением в наших кругах, молчали. Первым к Светлане подошёл Иван. Он, бережно прижав её головку к свой груди и осторожно поглаживая девушку по спине, тихо повторял:
– Ну, что ты так? Всё хорошо… поймаем мы его, Свет. Ты молодец… ты у меня умная-умная…
– А ты дурак, Дроздов. Вы что, не понимаете? Это же Васильич нас навёл… это же он сказал – идти только сюда, делать только это. И мы шли и делали. Как ты его просчитал, шеф? Ваше сиятельство… Андрей Васильевич, вы такой умный! – уже ревела навзрыд лейтенант Лядова, громко сморкаясь в чистый лист бумаги формата А4. – Чего стоим? Кланяйтесь «светлейшему»! – сквозь слёзы смеялась Светка.
