Нескучное чтиво - страница 32

– Почему именно бокс, – спросил физрук.

– Да привычно, потому, как у нас в Дубовке все мужики боксёры, – сообщил Гришаня.

– Неужели?

– Да, исторически с незапамятных времён у нас огороды, пшеница и девки вырастали лучше, чем у соседей. Вот соседи и пытались у нас всем этим поживиться, а наши не отдавали. Шли, бывало, стенка на стенку. У меня и дед и отец боксёры. Дед Кузьма недавно погиб в восемьдесят два года: зашибли в пьяной драке.

– Так вы у себя в деревне не боксёры, а драчуны какие-то. Бокс – это совсем другое, – заметил физрук.

– Нет, мы боксёры. Меня отец боксу с детства обучал и научил сильно бить, как его самого раньше мой дед научил.

– А вот мы сейчас и проверим, какой ты боксёр, – завёлся физрук.

 Он привёл Гришаню в спортзал и попросил руководителя секции бокса молодого, мускулистого капитана, проверить новичка.

– Товарищ майор, – сказал капитан, обращаясь к физруку, – у меня сейчас в зале ребят нет, поэтому мне придётся его самому проверить.

– Ну, ты помягче будь с мальчишкой, – тихо сказал капитану физрук

– А ты рядовой Сенников, – обратился физрук к Гришане, – будь аккуратнее с капитаном. Он всё-таки кандидат в мастера спорта по боксу.

 Капитан быстро переоделся в тренировочный костюм. Гришаня просто снял с себя всё, кроме трусов с майкой, и босяком, впервые в жизни надев боксёрские перчатки и шлем, вышел на ринг.

 После двух минут тренировочного боя капитан подошел к майору и сказал:

– Единственно, что проглядывается положительного, так это реакция при уходе от моих ударов, хотя уходит неправильно. А так, и стойка неправильная, двигается плохо, возможно, из-за лишних примерно трёх килограммов веса. К тому же, практически полностью отсутствует акцентированный удар. Пусть лучше к борцам или штангистам идёт. На действующего боксёра он не тянет, а начинать боксёрскую карьеру в восемнадцать лет в современном боксе уже поздно, – резюмировал капитан.

– Что же ты так оплошал? – спросил Гришаню физрук. – А говорил, что боксёр.

– Так мы же не по настоящему дрались. Товарищ капитан был без шлема и меня сильно не бил, и я его тоже берёг, – сказал Гришаня, спускаясь с ринга, – вы же предупредили, что он только кандидат в мастера и поэтому с ним надо аккуратнее.

– Если не придуриваешься, то давай ещё три минуты, но по настоящему, – предложил капитан.

– Я не придуриваюсь, я могу, – согласился Гришаня.

 Через минуту боя, пропустив сильный удар в челюсть, капитан присел на одно колено. Получить нокдаун при своём начальнике от какого-то деревенского мальчишки он ни как не ожидал, поэтому был потрясён не только физически, но и морально. К тому же здорово болела челюсть. Силой воли он заставил себя встать и встряхнуть головой, показывая, что слегка оступился и готов к продолжению боя. Однако ещё через минуту бой пришлось прекратить. После очередного удара в голову капитан оказался лежащим на ринге в нокауте. Только принесённый санитаром нашатырь привёл капитана в чувство.

В медсанчасти, куда Гришаня пришёл навестить капитана, сказали, что с такой трещиной в челюсти больному несколько дней придётся провести в стационаре. Через неделю капитан вернулся на службу и приступил к своим тренерским обязанностям.

 В течение полугода после этого боксёрского поединка Гришаня ходил в боксёрскую секцию, но отношения с этим видом спорта и с капитаном так и не заладились. С одной стороны капитан не смог, несмотря на свои искренние старания, забыть горечь позорного поражения и часто несправедливо придирался к новичку, хотя уже не упоминал про отсутствие акцентированного удара. С другой стороны сам Гришаня боялся применять свой удар справа и в итоге проигрывал поединки другим боксёрам по очкам. Кроме того, Гришане не нравилось бить людей понапрасну. Он привык драться только по делу.