– На здоровье, – я смахнула пепел со стола.
– Я не знаю ни одного гипнотизера. Но они ведь где-то есть?
– Наверняка есть. Но искать-то как?
– Да вон, аж на столбах объявления висят. Ну, не гипнотизеры, правда, а экстрасенсы. Да это, наверное, даже еще лучше. И в газетах постоянно пишут. Фигня, скорее всего, но вдруг? Ходька, слушай, а давай чай допьем и пойдём погуляем!
– А давай, если там не дубак! А то сижу на заднице все утро… Лер, а тебе на работу не надо? – я приняла «Ходьку».
– Я в ночь сегодня.
– Ни хрена себе… И не тяжело?
– Да у нас днём тяжелее, ночью-то спят все. Привезут кого – разбудят. А то и не привезут. Да и привыкла я уже.
– Давно работаешь?
– Давно, почти три года уже.
В кухню пришёл Игорь и опять внимательно на меня посмотрел. Что же это за сон такой ему приснился с моим участием?
– Девчонки, а можно тоже чаю?
– Да пей, пожалуйста, – отозвалась я. И усмехнулась про себя. Трех дней не прошло, а я уже веду себя как хозяйка.
– Третьим будешь, – дополнила меня Лерка.
Игорь кивнул и снова посмотрел на меня как-то странно.
– Чего? – не выдержала я. – Опять приснилась?
– Не, ничего.
Попив чаю, мы пошли на улицу. На столбах объявлений было много, да вот только нужных как-то не встретилось. Тогда мы купили газету и кулёк семечек, и сели на ближайшую скамейку.
Ни одно объявление доверия не внушало, ни матушки, ни потомственные ведуньи, ни белые магистры. Совсем ни капли. С фотографий смотрели рожи, изо всех сил изображающие загадочность. Лерка морщила конопатый носик, я вздыхала. В конце концов объявления мне наскучили, зад замёрз. Я встала, закурила и стала разглядывать людей, перебирая в кармане шелуху от семечек. Упорная Лерка продолжала штудировать газету, но вскоре тоже сдалась.
– Знаешь что? Пожалуй, я у мамки спрошу, она там своих женщин порасспрашивает. Вдруг кто кого порекомендует?
Я пожала плечами:
– Ну, попробуй. Может и правда поможет, – спохватилась, что шелухе не место в кармане, и вытряхнула ее в урну.
Потом мы разгадали кроссворд моей зажигалкой (она же ручка), догрызли семечки. И, выбросив газету в ту же урну, пошли бродить. Намотавшись по Коломне до гудения в ногах, поехали к Лерке в гости. У неё оказалась интересная квартира. На полках стояли модели кораблей. «Это папка собирает, а мамка ворчит, что он ерундой занимается. А по-моему, это здорово, когда человек чем-то увлечён». Кровати были застелены лоскутными покрывалами, а рядом с ними висели светильники с абажурами из той же ткани, что и подушки. А Леркин секретер был набит книгами, кассетами и коробочками с бисером.
– Кто это шьёт? – спросила я о покрывалах и подушках.
– Да я, когда делать нечего.
– И почему ты медсестра?!
– Чтобы людям хоть немного легче жилось, – серьёзно ответила Лерка.
– Все художники. Белый – фотограф. Ты… – я запнулась, подбирая слово. – Ты просто художник, наверное. Рукодельница. Это город такой, или просто мне повезло?
Лерка засмеялась:
– Тебе еще как повезло! Знаешь когда? Когда тебя этот ловелас на вокзале увидел. Он ведь тебя на вокзале нашёл, да?
– Ловелас? Это Андрей, что ли? – я засмеялась.
– Ага. Ещё какой! Хлебом не корми! Если он к тебе пока не приставал, то у тебя все впереди.
Мы дотемна пили чай в уютной Леркиной квартирке, забыв о колдунах и гипнотизерах. Лерка рассказывала мне обо всех понемногу. Что Женька – сын алкоголиков, его родителей лишили прав, а потом они умерли, и он жил в детдоме. Потом вернулся в свою квартиру, но один жить не смог, и принимает у себя всех желающих. Что Тёмка из Саратова, несколько раз резал вены, а теперь нашел Нюрку, ездит с ней автостопом и периодически живет у Женьки. Что Настя москвичка, поёт в переходах, но дома ночует редко, чаще у того же Женьки. У неё был двухдневный роман с Белым, и теперь она его ненавидит; зато мечтает записать хитовый альбом и прославиться. Рассказ об одном человеке потихоньку перетекал в другой, задевая тех, кого я еще не знаю. А может, и не узнаю.
