Вчера Ирка разговаривала с бабулькой, которая, якобы, меня тоже видела. Божий одуванчик рассказала, что я ехала от самой Рязани, а она сидела напротив. Я по ее словам сначала смотрела в одну точку на оконной раме, потом уснула; а в Голутвине вылетела из вагона как ошпаренная.
Ирка все это записала, а теперь нервничала. Потому как бабка с семечками видела меня совсем в другой стороне. Теперь вся надежда была на мальчика.
Павел Сергеевич в модных штанах и куртке, когда нас увидел, спрыгнул с паровоза и подошел. Мы солидно поздоровались.
– Что, уже нашлись? – спросил он у меня.
– Нашлась, – ответила я. – Только ничего не помню. Меня там, в электричке, ограбили. Стукнули по голове, а я не помню, кто.
– Я не видел, как грабили, – с сожалением вздохнул мальчик. – Значит, вас ограбили до Луховиц. Я там сел, и после этого никого не грабили, – торопливо объяснил он, слегка картавя и от этого старательно выговаривая букву «р».
– А ты уверен, что это та самая девушка? – приступила к допросу Ирка.
– Уверен!
– Ну, расскажи, что она делала в электричке!
– Спала всё время! А может, она была без сознания оттого, что её стукнули? – он с ужасом округлил глаза.
– Может быть. А почему ты на неё внимание обратил?
– Да потому что она так спала! Там даже мужик с гармонью шёл и орал, а она не проснулась. Точно, без сознания! А я-то думал! А я… – он смутился. – Я могу доказать, что её видел… Только вы не будете ругаться?
– Не будем, – подозрительно сказала Ирка.
– Я ей… вам… на брюки жвачку прилепил изнутри. Посмотрите, если хотите.
– Хренушки, – нарочито хмуро сказала я. – Нет там ничего.
– Есть! – он аж подпрыгнул.
– Нет! – я тоже подпрыгнула, его передразнивая. – Я её уже отскребла!
И все облегченно рассмеялись.
В субботу с утра мы собирались на реку, жечь костер. Но ни свет, ни заря приехала Ирка и сказала, что мы с ней едем в Москву. Кто хочет, тот с нами. Я позвонила Лерке, она приняла предложение.
Недолго думая, мы собрались, у стелы под кодовым названием «хухра и мухра» встретились с Леркой и Самсоном, неожиданно наткнулись на Белого, который радостно присоединился к нам. Купили билеты, и поехали в Москву. Я по такому поводу оделась поприличнее, насколько это было возможно – в джинсы с водолазкой, а на шею привесила феньку с меховым хвостиком. Было настолько тепло, что куртку решила вообще не надевать.
Электричка пришла на Казанский вокзал, но в этом не было ничего знакомого. Болтая о всякой чепухе, доехали до Арбата. Точнее, болтали, в основном, Ирка с Самсоном, вспоминали разные случаи из своей сыскной практики, а мы с Леркой и Белым молча слушали.
Арбат оказался суматошной тесной улицей с фонарями, матрёшками, ушанками и Бог знает чем ещё. По Арбату пробежались галопом, купили по хот-догу на «Смоленской», сфотографировались под фонарем и остановились, наконец, поесть и покурить спокойно.
– А ты москвичка, – сказал мне Белый с улыбкой. Я вздрогнула. Сердце заколотилось, будто бы почуяло близкую разгадку моей тайны.
– Почему? – шепотом спросила я.
– Ты хорошо в метро ориентируешься. На эскалаторе не теряешься. Буднично себя ведешь, в общем.
– Вот и я об этом, – согласилась Ирка, хотя до этого не говорила ни о чём похожем.
– Хотя с таким же успехом можешь оказаться и из Питера, и ещё откуда-нибудь, где метро есть, – подумав, сказал Белый. – Но мне всё-таки кажется, что ты из Москвы.
