Досье генерала Дроздова стоило и застольных часов, и похмельного синдрома: это действительно было досье, и «где-то даже агиография» Яковлева и некоторых других «условно товарищей». Именно из него Полковник узнал о подробностях «исторической встречи» Яковлева и Крючкова двумя годами ранее.
Подробности оказались… не только подробностями. Художественный портрет антисоветчика и антикоммуниста Яковлева теперь можно было считать законченным. Но – лишь таковой, в отличие от портрета агента Яковлева. Именно так – без кавычек: Полковник твёрдо был убеждён в том, что Яковлев «вырос» из предельно корректной формулировки «агент влияния» так же, как ребёнок – из прошлогодних штанов.
Полковнику оставалось лишь поблагодарить Дроздова за «длинные руки» и «длинные уши»: «стенограмма» «мемуаров» Начальника ПГУ отразила малейшие нюансы беседы. Полковнику уже доводилось слышать Крючкова «в неформальной обстановке» – «родственные отношения» двух служб к тому обязывали – и поэтому он не сомневался: это – «голос» Владимира Александровича.
«Мне доложили, что со мной хочет встретиться посол СССР в Канаде Яковлев, Александр Николаевич. Доложили – и предупредили, что это будет не просто визит вежливости. Не исключалось, что он «с порога» намекнёт на желательность сворачивания оперативной работы в Канаде. И даже «ударит» по КГБ в целом: его «конёк». Я тут же переговорил с Андроповым. Юрий Владимирович был плохого мнения о нём. Даже – очень плохого: «что он думает на самом деле, не поймёшь!».
И это плохое мнение имело большой стаж: ещё в разговоре с Брежневым в конце семидесятых Андропов был против возвращения Яковлева в ЦК. Он тогда прямо заявил Генеральному секретарю, когда тот запросил его мнения как «Юры» и Председателя КГБ: «Яковлев переродился, и ничего, кроме вреда, не принесёт». И Леонид Ильич согласился – и с мнением Андропова, и с отказом Яковлеву в возвращении в ЦК.
Зная Юрия Владимировича много лет, я могу быть уверен в том, что он говорил правду и ничего не преувеличивал. Поэтому я без возражений принял на веру его большие сомнения в лояльности Яковлева по отношению к Советской власти. «Десять лет он в Канаде – пора его забирать! Тем более что о нём многие хлопочут!». Несколько раз во время нашей беседы Андропов назвал Яковлева проходимцем: это было показательно!
Едва лишь Яковлев открыл рот, я сразу же понял, что ни одно из предупреждений насчёт этого человека не было преувеличением. Александр Николаевич «с порога» начал оправдывать выданные ему характеристики, среди которых не было ни одной положительной, несмотря на то, что давали их совершенно разные люди. Сразу же после «Здравствуйте!» он начал жаловаться на то, что за ним беспардонно следят агенты КГБ. На жалобах он останавливался недолго – и вскоре уже перешёл в наступление… на КГБ: потребовал, чтобы из Канады убрали всю агентуру, в том числе, и легальную. Больше того: Яковлев предложил не только закрыть резидентуру, но и свернуть всю работу по Канаде – так, будто это наш союзник в будущей войне!
Вёл себя Яковлев настолько уверенно и нахально, что я сразу понял: за этим человеком «стоят»! И стоят массированно и массивно! Ладно, пресловутый Раскольников написал своё «открытое письмо Сталину»… из Парижа! Невозвращенец – он и есть невозвращенец! Но этот тип говорил то же самое здесь, в Москве! И не только «то же самое» – но и многое «сверх того»! Да и Раскольников нападал, как коммунист – а этот как безусловный перевёртыш!..
