– «Согласен», Григорий Васильевич» – или «Согласен Григорий Васильевич»?
Романов опять «расслышал» и кавычки, и запятую – и Полковник рассмеялся.
– Вам бы судебным крючкотвором, а не секретарём ЦК работать!.. Согласен… То есть, я хотел сказать, что дал Алиеву согласие… Ваше.
Григорий Васильевич немедленно выкатил глаза… «на прямую наводку».
– «Как Вы посмели распоряжаться королём и Его королевским словом?!»
«Обвинение» личным местоимением в уважительной форме использовалось Романовым явно не в духе Леонида Ильича, который таким способом выражал своё неудовольствие провинившемуся товарищу – и даже «отказывал тому от дома». Моментально «расшифровав» источник цитаты, Полковник «аполитично» усмехнулся.
– «Исполнение желаний», мультфильм пятьдесят восьмого года, диалог Короля и Мистигриса!
– Ты видел этот мультфильм? – подобрел Романов. Он не жаловал «мультики», но этот видел и оценил. В те годы мультфильмов, как и фильмов, производилось немного – и уже в силу этого обстоятельства практически все они были «обречены» на просмотр.
– И не один раз, Григорий Васильевич. Прежде чем стать нормальным советским человеком, я же был нормальным советским ребёнком.
Романов, уже без прежнего обличительного энтузиазма, исподлобья охватил Полковника «комбинированным» взглядом. На этот раз он «отдавал» не только сомнением, но и «готовностью к сотрудничеству».
– Ладно, чёрт с тобой: согласен… Как ты сказал: «прозондировать настроения товарищей»? Ну, что ж: «прозондируем»…
…Прелюдия к разговору явно затягивалась. Романов не спешил – а «неприсоединившиеся» робели. «Обзорная экскурсия» глазами по интерьеру начинала уже надоедать – и Григорий Васильевич, как человек прямой и решительный, не выдержал:
– Вас больше – значит, Вам – и слово!
– А, если мы выкажем себя джентльменами, – улыбнулся Алиев, – и уступим право первенства Вам?
Романов поморщился – но с ответом не задержался.
– Я приму уступку – но лишь для того, чтобы предоставить слово вам!
Теперь рассмеялись даже неулыбчивые Чебриков и Воротников: Лигачёв сделал это несколько раньше.
– Ну, как сказал бы Остап Бендер: «Утихли балалайки, гусли и позолоченные арфы. Я пришёл к Вам, как юридическое лицо к юридическому лицу». Будем считать «серенаду законченной»?
Григорий Васильевич без излишней дипломатии направил разговор в нужную колею. Людей, знакомых с его характером даже понаслышке, это не должно было удивлять. Поэтому Лигачёв всего лишь обменялся взглядами с остальными участниками квартета – и получил от компаньонов «санкционирующие» кивки. После этого Егор Кузьмич мог уже «спокойно волноваться», откашливаясь в кулак.
– Хорошо, Григорий Васильевич: будем говорить начистоту.
– Иначе и незачем встречаться, – не подобрел Романов.
– Согласен. Итак: согласны ли Вы с тем, что мира…
– … во всём мире? – усмехнулся визави.
– … в руководстве, – не усмехнулся Лигачёв, – как не было, так и нет? А перемирие – вещь непостоянная и ненадёжная?
Романов энергично – даже с налётом картинности – двинул головой.
– Согласен – и с тем, и с другим.
Лигачёв переглянулся с соратниками, двое из которых: Воротников и Чебриков – оживлённо блеснули глазами. Явно обнадёженный… представлениями о позиции Романова, Егор Кузьмич откашлялся уже оптимистично.
– А с тем, что такое положение не может считаться нормальным?
Романов усмехнулся.
– Ну, теоретически – да, согласен… Но каким бы ненормальным такое положение ни считалось, оно – норма для большинства периодов истории КПСС. Единство у нас существовало – и существует – только для учебников и речей с высоких трибун. Теперь уже я Вас спрашиваю: можете ли Вы оспорить этот факт?
