Гейдар Алиевич призывал напрасно: де-факто уже находясь «при баранах», Полковник не только заждался призыва, но и сам изготовился призвать.
– Первое слово – Вам, Полковник!
– Спасибо.
Полковник улыбнулся.
– Это – первое слово. А теперь – все последующие: формат встречи?
– …
Гейдар Алиевич замялся: и на простые вопросы ответить бывает невероятно сложно.
– Ну, «четверо – против одного»? – пришёл на помощь Полковник.
– Ну, зачем же «против»?! – улыбнулся Алиев. – «Четверо плюс один» – так будет правильнее… Но, если Григорий Васильевич не готов к такому формату – можно и «один на один».
Алиев замолчал – и не стал мешать скепсису визави пробиваться на лицо. И тот пробился.
– Такой формат может иметь смысл лишь тогда, когда каждому из вас будет, что сказать Григорию Васильевичу своё. Если же у вас – общая точка зрения… другого человека, то Романова не испугает численное преимущество.
Бесцеремонный взгляд Полковника уставился в Алиева.
– Так, кто вы: индивидуальности – или коллектив? Я имею в виду только данный случай.
Алиева невозможно было смутить взглядом – даже бесцеремонным: двадцать восемь лет в органах безопасности плюс тринадцать лет «первосекретарства» выработали в нём иммунитет против любых взглядов. Дополнительно на устойчивость Гейдара Алиевича работали и черты характера: спокойствие, уравновешенность, доброжелательность – хотя бы внешняя. Но вопрос Полковника был прямой. Как человек восточный, Алиев не жаловал «вопросы в лоб». И всё же, если прямой вопрос подразумевал такой же прямой ответ, Гейдар Алиевич «изменял Востоку»: не уклонялся.
– Ну, что ж, Полковник… Кстати, Вы действительно – полковник?
В глазах Алиева вспыхнули искорки неподдельного интереса: оказывается, «есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». В том смысле, что всё знает только Господь Бог – а «товарищам из конторы» это не под силу.
– Хм…
Полковник не ограничился хмыканьем – и многозначительно «ушёл» глазами.
– Понял, понял, – миролюбиво «задрал руки вверх» Алиев. – Впрочем, если вы и полковник – то значением выше иного маршала… Так, вот, отвечая на Ваш вопрос: доводы у нас будут общие. Хотя мотивы у каждого – свои. Другой вопрос, что мотивы не могут сейчас повлиять на позицию… Ну, Вы меня понимаете…
– Понимаю.
Полковник цыкнул сквозь зубы – и покривил лицом: понимание явно не прибавило ему энтузиазма.
– Я не понимаю другого: какой смысл в такой встрече?.. Хотя…
Лицо Полковника, вопреки «запеву», неожиданно разгладилось, а в глазах «что-то такое» блеснуло.
– … Григорий Васильевич встретится с вами. Со всеми сразу: чего «разводить бодягу»?! Давайте обсудим технические детали: место, время, круг вопросов…
– Ты прав: такая встреча не имеет никакого смысла!
Записной романист «записал» бы, что «в этот момент серо-голубые глаза Романова отливали холодной сталью равнодушия». «Без романиста», взгляд Григория Васильевича всего лишь не проявлял интереса к предложению «инициативной группы».
– «Ты говоришь!» – усмехнулся Полковник.
– Нет, это ты говоришь!
Романов, конечно же, «расслышал» кавычки – но отказался от их использования при совершении действа, именуемого «я возвращаю Ваш портрет».
– Я говорил это не Вам, а Алиеву, – «не принял комплимента» Полковник. – Да и то: не на финише разговора. А моё «заднее слово» было: «согласен»… Григорий Васильевич!
Глаза Романова сузились в щёлку.
