И вот, вцепившись друг в друга и преодолевая инстинктивный страх, мы встали! Свистящий ветер продолжал пугать нас, но когда мы увидели под своими ногами родной город и его окрестности, раскинувшиеся до самого горизонта, страх быстро пропал. Обдуваемые со всех сторон пронизывающим ветром, голодные и очень усталые, мы стали кричать и показывать друг другу знакомые места лежащего перед нами как на ладони Пятигорска. В тот радостный миг наши детские сердца переполнились великой гордостью за проделанный подъём. Мы почувствовали себя, стоя на самом верху Бештау, великими путешественниками. И это детское чувство гордости мне запомнилось на всю жизнь!
Пока мы были на вершине, солнце стало клониться к закату и напомнило о том, что нас могут уже искать родители. Надо было спешить домой. Однако спуск вниз оказался опаснее. Мелкие камни теперь летели нам вслед, поскольку приходилось буквально сбегать вниз. Мы остановились, напуганные камнепадом, и стали высматривать более безопасный спуск. Оглядевшись, заметили каменную тропинку, спускающуюся вниз по более отлогому соседнему склону горы и пересекающую ещё одну её небольшую вершину. При нашем восхождении этой тропы не было видно. И только теперь мы догадались, что именно здесь пролегала дорога, по которой пробирались наверх более сведущие путешественники.
Переход по другому спуску значительно удлинил путь, и мы вернулись домой только к восьми часам вечера. Бедные родители от кого-то уже узнали, куда мы ушли. Они сильно волновались весь день и обещали сочувствующим соседям устроить нам хорошую взбучку.
Но когда мы вернулись целыми и невредимыми, но очень уставшими, с исцарапанными до крови руками и лицами, то, поворчав для приличия, родители притихли. Мать помыла меня и усадили за ужин. Ведь победителей не судят. Не правда ли?!
Новый год я уже встречал в кругу своей новой семьи и компании соседей-строителей. Наша квартира находилась на пятом этаже серого с толстыми стенами дома, пострадавшего во время войны от бомбёжек. Помещение было довольно обшарпанным, и можно было предположить, что до нас здесь долго никто не жил. Ободранные обои, наспех вставленные в окна куски стекла с неровными краями да облупившаяся краска на полу требовали ремонта. Но его пока не делали, решив на время поселить в дом строителей с их семьями.
Наша мебель состояла всего из одного стола и нескольких табуреток, сбитых отчимом из строганных досок. На одной из стен висела самодельная вешалка. Но кроватей не было, из-за чего приходилось спать на полу на где-то раздобытых родителями старых матрасах.
Вскоре пришли гости из соседних квартир, а с ними – и знакомые мне по дворовым играм дети. Было очень весело. Сначала мы галдели и бегали по лестничным пролётам дома со сломанными перилами, а потом всех гостей пригласили к праздничному столу.
Кому постарше, разрешили выпить тёмно-красного вина в честь наступающего праздника. Я хорошо помню, что оно называлось «Вермут». Один из рабочих налил его в рюмку и подал мне.
– Ну-ка попробуй, сынок.
– Коля, – вмешалась сидящая рядом женщина, – ему ещё рано.
– Ничего! – ответил тот, будучи уже навеселе. – Пусть попробует. Оно ж, Маша, сладкое…
Я посмотрел на отчима. Он держал полный стакан и одобрительно улыбался. Потом – на мать. Она погрозила пальцем, но за меня вступились двое мужчин, а одна молодая женщина крикнула:
