Несовершенное – значит человеческое. Этюды из психотерапевтической практики - страница 24

– А что ты себе обычно при этом говоришь? – спрашивает ведущий психодраматической группы.

– К черту такие отношения! Зачем мне все это надо?! – Константин сейчас воссоздает самую знакомую ему, осознанную, типичную внутреннюю фигуру.

Для развития диалога Константин, по предложению ведущего, выбирает из нашей группы того, кто будет играть роль этой самой фигуры. Этим человеком оказываюсь я. Вот уж не неожиданность: я была просто уверена, что выберут именно меня! Потому что эта роль до боли мне близка, освоена, заношена до дыр.

Вхожу в роль и с делегированной мне интонацией и жестом произношу раздраженно:

– К черту такие отношения! – и делаю такой небрежный, отметающий жест.

Тренер спрашивает у Константина, в одежду какого цвета следует одеть фигуру, чтобы усилить колористически ее эмоциональную структуру. Костя задумчиво подбирает серую ткань, а чуть позже еще добавляет красную и комментирует:

– Вот, снаружи – серая, а внутри, ближе к сердцу, под серой – эта, красная. Она – боль.

Такой методический ход с тканями и выбором цветов очень часто продуктивен, потому что указывает, что за одним внешним проявлением, поведением кроется нечто еще, в данном случае боль, и тренер выделяет ее как отдельную внутреннюю фигуру. Для нее Константин тоже подбирает «заместителя» – женщину гораздо меньшего роста, чем я, более хрупкую и тонкую и по физической, и по психологической конституции. Я остаюсь со своим «посланием» в сером, а «боль» прячется позади меня.

– А кому ты это говоришь? – уточняет у Кости тренер.

– Женщине, которая начинает доставать, – отвечает тот и подбирает на эту роль такую крепкую, активную женщину из группы. Надевает ей пурпурную шаль. Теперь мы – трое исполнителей своих ролей вместе со своими фразами и жестами – начинаем одновременно «звучать» и «проявляться».

Константин с тренером отходят в сторону и смотрят на это действо со стороны. В этом выходе в «третью позицию» есть важнейший смысл. На многих людей такая персонификация собственных внутренних обитателей производит шокирующее впечатление: возникает некое новое видение, понимание. Чаще всего эта сцена абсолютно точно воспроизводит какой-то очень важный «кусок» жизни и отношений с самыми близкими людьми из детства или юности.

Никакая не новость, наверно, для большинства, что все мы «состоим» из тех, кто когда-то был с нами рядом – из мамы, папы, бабушек, дедушек, старших братьев и сестер, то есть из фигур, влияние и воздействие которых нами было некритично впитано и присвоено. Многим это кажется парадоксальным: «Ну как же так, мама так бесила, обижала меня своими выходками, репликами, обвинениями, а теперь, оказывается, я сама стала такой?» – растерянно и недоуменно вопрошает человек. Да, действительно, сознательно мы часто хотим и пытаемся быть совсем другими, гордимся своими (иными!) принципами, отношениями, позициями. Но в бессознательном (или в «тени», как мы это называем) часто живут в качестве полученного без нашего выбора и согласия наследия эти самые знакомые до боли персонажи, только в детстве они жили снаружи, а потом поселились внутри…

Вернемся к Константину, вглядывающемуся в картину со стороны.

– Где первый раз ты видел нечто похожее, что тебе это напоминает? – спрашивает тренер.

– Это очень похоже на то, что было между мамой и папой в детстве… Они бесконечно спорили, ругались, три раза разводились, потом опять съезжались, – невесело вспоминает Костя.