Дверь открыла полная аккуратно одетая женщина, видимо, в праздничном наряде, смутно знакомая Самсонову по записи на видеокассете Ногинского.
– Здравствуйте! – радостно сказала она, открыв дверь на короткий вежливый звонок. – Пожалуйста, проходите. Нет-нет, не разувайтесь! Пожалуйста, пожалуйста.
Николай Игоревич терпеть не мог хозяев, уговаривающих гостей не разуваться. Ему казалось, что они после ухода гостей ругают их на чем свет стоит. Поэтому он всегда решительно скидывал в прихожей ботинки и шагал в комнату босиком.
– Ну зачем же! Я ведь говорила, не надо! Хоть тапочки наденьте! – заволновалась хозяйка при виде разоблачающегося гостя.
Журналист вбил ступни в какие-то женские шлепанцы, короткие задники которых больно врезались ему в пятки. Вслед за хозяйкой он прошел в гостиную, где обнаружился накрытый праздничный стол. Следов существования мужа в квартире не наблюдалось.
– Вы ждете кого-то? Я не вовремя?
– Да что вы! Вас и жду, кого же еще.
– Неудобно как-то, – растерялся Николай Игоревич. – Может быть, даже неэтично с профессиональной точки зрения.
– Скажете тоже, Николай Игоревич! Чего же здесь неэтичного! Как же еще гостей принимать – на лестнице, что ли?
– Я ведь не гость, – осторожно попытался Самсонов расставить точки над i. – Я на работе, и к вам пришел в качестве журналиста, для интервью, а не время провести.
– Вот за столом и возьмете свое интервью! В кои-то веки ко мне человек зашел, а я его по-походному буду принимать?
Мария Павловна явно собиралась обидеться, и Самсонов сдался. Какой же журналист перед интервью натягивает отношения со своим героем? Они уселись за стол и на первых порах приступили к разведывательному общению. Николай Игоревич в меру сил принялся поддерживать разговор на общие темы, обдумывая способ перехода к настоящей причине его визита. Затем извлек свой блокнот и ручку, задумался. Первая фраза строилась долго и утомительно, а получилась все равно корявая:
– Мария Павловна, я знаю, вы недавно участвовали в церемонии открытия мемориальной доски… Я хотел бы поговорить об этом.
– Я понимаю, – вздохнула женщина и осторожно расправила складки на платье.
Самсонов несколько секунд собирался с мыслями, потом заговорил:
– Наверное, тяжело возвращаться в прошлое? Я бы хотел задать только несколько вопросов.
– Да ничего, задавайте.
– Я за время работы над очерком выяснил некоторые обстоятельства из жизни Александра… Вы помните Светлану?
– Конечно, помню. Хорошая девочка. Саша души в ней не чаял.
– А при каких обстоятельствах вы с ней познакомились? – старательно проявил осторожность интервьюер.
– Да Сашенька ее приводил к нам домой, знакомиться.
– Все было так серьезно?
– Очень даже серьезно. Они потом, после школы уже, хотели пожениться. Перед самой армией, за несколько недель. Но Саша решил жениться потом, после службы. Говорил, мол, перед армией женятся, когда невесте не верят.
– Это сын вам говорил?
– Конечно.
– А прежде вы о ней никогда не слышали? – с прежней осторожностью продвигался вперед Самсонов.
– Так они же в одном классе учились, дружили уже тогда. Я часто о ней слышала.
– Вы виделись со Светланой… позднее?
– После гибели Сашеньки? Нет.
– Она приходила на похороны?
– Нет. Но я ее не осуждаю. Не все могут вынести такое. Я-то мать, мне на роду написано, – Мария Павловна опустила голову и судорожно вздохнула.
– Александр знакомил вас прежде с другими своими девушками?
