Я снова поднесла трубку к уху, но в таком положении я слышала только гудок из динамика. Опять опустила руку…
Два удара – хлопок… Два удара – хлопок… Очень глухо, еле слышно.
Я сбросила вызов, и удары резко оборвались.
На крышу выбрался Корышев с маленьким подносиком. На нём стояли две небольшие чашечки с блюдцами, а от приплывшего вместе с чашками аромата у меня даже голова закружилась.
– Пожалуйста, – Корышев вежливо улыбнулся и поставил одну из чашечек передо мной.
– Да, спасибо. Одну секунду… – я снова взялась за телефон.
Пока Корышев усаживался за столик с торца, я прислушалась. Всё было тихо. Не выдержав, я снова позвонила Максу. Он, как и прежде, не ответил. Опустив руку и телефоном и даже зажав его ладонью, чтобы не мешали гудки, я опять прислушалась. Откуда-то снова ритмично ударяло и хлопало.
– Это у вас телефон звонит?
– Какой телефон? – Корышев рассеянно хлопнул себя по нагрудному карману рубахи. – Нет.
– А квартирный?
– У меня носимая трубка, где-то валяется. Но её «дзынь» я ни с чем не спутаю. Где вы вообще слышите звонок?
– А вы не слышите? Музыка…
Корышев добросовестно прислушался:
– Музыка? Не музыка это, только ритм. Должно быть, от соседей прорывается.
Я торопливо нажала на сброс. Ритм стих.
Да, скорее всего. От соседей. Наверное, прямо под нами у кого-то открыто окно, а всё остальное – просто дурацкое совпадение. И всё-таки очень странно, что одновременно с тем, как я пытаюсь пробиться к Максу, где-то начинают включать “We will rock you”. Ещё страннее, что выключают, как только я сбрасываю вызов. Будто бы кто-то знает, что эта песня у Макса поставлена мелодией звонка, и нарочно меня дразнит.
Я осторожно глотнула из чашечки. Настой был совершенно адской крепости, но послевкусие в самом деле приносило что-то цитрусовое.
Я посмотрела направо, на такую же мансарду с другой стороны дома. Там дверной проём, ведущий на крышу, был заложен свежей кирпичной кладкой.
– Сосед решил не рисковать. У него маленькие дети, – пояснил Корышев, проследив за моим взглядом.
Я взглянула на невысокую длинную надстройку вдоль крыши, что соединяла две мансарды. В ней не было окон, только низкая дверь посредине.
– Тут тоже живут?
– Нет, тут с послевоенных времён просто чердак, – отозвался Корышев.
Я, наконец, посмотрела и на него. Он опять глядел на меня в упор.
– Меня зовут Никита, – сказал он. – Впрочем, кажется, вы в курсе.
– Да, я в курсе.
– А давайте перейдём на «ты»? А то наша светская беседа не удаётся. У меня не получается ни поднять тебе настроение, ни извиниться. Ты по-прежнему на меня злишься.
– Я не злюсь. Потерянный телефон – это такая мелочь!.. – пробормотала я. – А настроение ты мне всё равно не поднимешь. Сегодня неподходящий для этого день.
– Как тебя зовут?
– Лада.
Он сжал губы – не то одобрительно, не то удивлённо:
– Прекрасное имя.
– Уж какое есть, – буркнула я, отпивая последний глоток экзотического кофе. – Спасибо, было очень необычно и вкусно.
– Тогда повторим? – Корышев вопросительно наклонил голову. – На этот раз добавлю щепотку корицы.
Я помотала головой:
– Нет, спасибо. Мне пора. Да и ты, как я поняла, кого-то ждёшь.
– Я жду, да. Но ко мне придут намного позже, а когда ты позвонила в дверь, мне почему-то подумалось, что тот, кого я жду, всё бросил и примчался раньше…
– Извини, что разочаровала.
– Ты не разочаровала уже хотя бы тем, что не оказалась девушкой с котом, – грустно улыбнулся Корышев.
