Нестрашная сказка. Книга 2 - страница 25



– Прости, пан Янек. Иначе придётся вам тут до скончания века в тумане бродить. Закон, знаешь ли.

– Гляди!

Внизу переливчато шумела река, впереди угадывалась площадка перед входом в храм. Туман плавал космами, прихотливо завиваясь. Из-за угла выплыло тёмное пятно, к которому как бы приклеилось невесомое серое пятнышко. Энке шёл сквозь мглу, раздвигая её могучими плечами. Махатма Мита семенил рядом. Они достигли соседней скамьи. Старичок присел. Энке устроился на земле у его ног и, хоть возвышался на целую голову, всё равно было видно, кто из них выше.

Голоса тонули в тумане. Лекс и не прислушивался, зная, что беседа Матрейи обращена исключительно к джинну. Старик говорил и улыбался. Энке слушал. Его лицо постепенно менялось.

– От что значит слово святого человека, – шёпотом, будто самому себе, проговорил пан Янек.– Чертяка и тот радуется.

Лекс на минуту отвлёкся, а когда посмотрел в сторону скамьи, махатмы Миты уже не было, необыкновенный, весь какой-то просвётленный Энке шёл к ним.

– Пойду я, – тихо сообщил пан Янек, – товарищей ободрю.

Энке глядел с высоты своего роста, будто с крыши и ухмылялся.

– Чему радуешься, сын пустыни? – спросил Лекс.

– Дедушка сказал, что дело моё вовсе не безнадежное. Есть, говорит, средство от моего горя.

– Есть, наверное. Искать надо.

– Он сказал, что ты в пещеры уходишь. Там, дескать, на любой вопрос можно найти ответ.

– Ага, – Лекс блаженно улыбнулся.

Он так давно просился в пещеры, что уже забыл, сколько лет его стенаниям. Реквизитор Казимир всё откладывал вопрос в долгий ящик, мотивируя крайней необходимостью присутствия Лекса в других, менее благостных местах. Гонял, то есть, его по секторам, как Макар своих телят.

– Осталось твою лампу в надёжные руки пристроить…

– Дедуня сказал, никому меня передавать не надо. Он мне на время твоего отсутствия имну… имму…

– Иммунитет?

– Ага. Я суть понимаю, слово забыл. Я пять лет лампу могу при себе держать. Но дольше говорит, никак нельзя. Когда ты в пещеры уходишь?

– Сначала следует отдохнуть, потом тебя в какой-нибудь нейтральный сектор определить. Завтра панов отправим на историческую родину, ну и сами осмотримся, куда тебе лучше, чтобы очередному сильномогучему колдуну в лапы не попал.

– Обижаешь!

– Неа. Констатирую. Там торсионные поля должны иметь наименьшую амплитуду колебаний. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Энке.

– Это такое место, где колдун максимум на что способен – спичку по столу силой мысли передвинуть. То есть, вроде как поле есть, а пользоваться им трудно.

– Согласен! – расплылся Энке. Подхватил Лекса, кинул себе на закорки и помчался по-над рекой в туман. Время от времени он свечкой уходил в невероятные прыжки, норовя подкинуть и на лету поймать свою ношу.


* * *


Резвану рассказали эту историю без больших купюр. Сам бывший палач сюда тоже не на ковре самолёте с завязанными глазами прилетел. Хаживал запретными тропками! Что человек за порогом собственного дома запросто может нарваться на чудовищ не то что не сомневался, знал наверняка, а то и встречать приходилось.

С Энке они познакомились задолго до того, как лампа попала к Лексу. Тогдашний хозяин джинна задолжал некую сумму одному советнику. Тот нажаловался визирю, и парня кинули в долговую яму. Все, что при нём осталось – старая медная лампа. Должник клялся и божился, что это последняя память о безвременно почившем отце. Ростовщик не польстился на медяшку, и разрешил, оставить её при себе. Дядя должника согласился заплатить, но советник к тому времени посчитал, что на долг набежали неплохие проценты.