Манус Аспер Лекс уже собирался лечь и тихо помереть, когда наткнулся на тот труп. Хотя трупом это можно было назвать с большой натяжкой. Остов. Пару костей присыпал песок. Конец рваной тряпки пошевеливало ветерком. Рядом валялась полуистлевшая сумка. Вот и всё, что осталось от бедолаги, которого нелёгкая занесла в пустыню много лет назад.
Лекс тоже сюда попал не по собственному желанию. Он вульгарно спасался. Менее всего преследователи могли искать его тут, в наугад выбранном секторе, да ещё посреди песков.
Оторваться-то он оторвался, да только местность оказалась вовсе уже дикой. В других секторах в пустынях встречались гостеприимные оазисы: тень, вода, пища. Приветливые аборигены могли, конечно, и зарезать, а могли – и нет. В общем, жить, а точнее, выжить было возможно. Здесь за горизонт убегали песчаные волны, острые, как лезвия, лучи солнца заставляли слезиться глаза, да мелькали под ногами редкие ящерицы.
Он шёл по ночам, днём отсиживаясь в тени барханов или под редкими скалами. И направление, вроде, выбрал верное, только конец и край пыльным жёлто-серым волнам никак не наступал.
К седьмым суткам Лекс начал терять силы. Он проспал под скалой целый день и пропустил момент, когда солнце вышло на его сторону. Кожа левой половины тела, особенно шея, обгорела до пузырей. Было так больно, что он подстанывал при каждом шаге, а головой повернуть вообще не мог. К тому же пришлось двигаться боком, чтобы не подставлять закату обожжённые места.
О высохшие кости он чуть не споткнулся. Света пока хватало, но закат в пустыне дело стремительное: только начало смеркаться, и уже ночь.
Лекс, скорее всего, так и прошёл бы мимо. Он в своей жизни видел много покойников, начиная от свеженького, ещё теплого, заканчивая трухой, в которую человеческая плоть превращается через века. Его заинтересовала сумка. Сквозь прореху в истлевшей ткани что-то блеснуло. Лекс подобрался поближе и пнул находку. На песок через дыру выпала старинная бронзовая лампа. Она явно пролежала тут не один год. Внутри, однако, что-то плескалось.
Лекс кинулся на лампу, как лев на антилопу. Только в перегретой голове могла возникнуть мысль, что там вода.
За сим последовал взрыв. Или скорее хлопок, вспышка, удар.
Обнаружил себя Лекс, практически сразу убедился, что не пострадал и только тогда огляделся. Шагах в десяти по ту сторону лампы на песке сидел человек.
Измождённый, покрытый ожогами светловолосый мужчина уставился на грязного гиганта в обрывках одежды, на голове которого от длительного неухода свалялся чёрный колтун.
Волосы у Лекса выгорели. Кожа приобрела красновато-коричневый оттенок. Крупный нос лупился сухими кужирками. Губы запеклись и потрескались.
При желании Лекс мог изобразить такую улыбку, что таяло почти любое сердце. Но круглые тёмные глаза с оттянутыми книзу внешними уголками смеялись редко.
Черты лица внезапного появленца отличала скульптурная точность, а фигуру – монументальность.
– Ты откуда взялся? – спросил Лекс, перхая сухим горлом.
– Оттуда! – исчерпывающе ответил визави.
– Ты кто? – вопрос прозвучал почти беспомощно. Субъект по ту сторону возник из ничего, да к тому же смотрел без всякой симпатии.
– А ты кто? – черноволосый парень подался вперёд и даже издевательскую улыбочку состроил.
– Я заблудился, – соврал Лекс, что было не вполне ложью.
– А я тут отдыхаю, – признался появленец, что тоже трудно было назвать полной правдой.
