Пока он гостил, я непременно занимал Йониса конными прогулками на моих лошадках, ежедневным загоном овец с зимних пастбищ и обязательным участием в вечерней дойке трёх коров.
И вот всеми наблюдается (имею в виду ещё и поляков) давно запланированное «покрытие» соседским бычком по кличке Микки одной из тёлок.
У парнишки подростковая реакция на происходящее, впервые увидевшего «такое».
– Ничего себе длина (наверное, речь об эректальной длине члена грузного самца)! Дядя Олаф, а тебе не думалось прославиться?
– Это, как и зачем? – совсем не понял вырванную из какого-то контекста мысль мальчишки. Ещё плохо знающие исландский язык старшие Яцкевичи (фамилия гастарбайтеров) дружно повернулись в его сторону.
– А начинай-ка, дядюшка собирать пенисы разных животных и увидишь, – прозвучало недетским пророчеством. Отчего мне стало немного не по себе, но лишь рассмеялся.
– Что за глупость ты несёшь? Возможно, будет оригинально, и народ развеселю точно. Но, если ради того, то совсем несмешно.
Он же в ответ заулыбался и, вскинув голубые глаза, загадочным тоном неожиданно заявил:
– Ведь как-то озарило сейчас. Почему? Сам не ведаю. Будто меня благословляют на эти слова, – этакий маленький пастор.
Адам с Анной с неподдельным удивлением слушают наш диалог, и вроде до них теперь доходит, что трубные звуки, издаваемые ошалевшим от удовольствия быком, послужили основой какой-то серьёзности темы между нами.
В тот момент я только почувствовал некоторое смятение в душе, а больше переживал за свою корову, припавшую задними ногами под серьёзной тяжестью увлечённого процессом Микки, с кольцом в ноздрях.
Но вот уже ночью, когда все в доме улеглись, случается звонок в дверь. На пороге, в прямоугольнике электрического света стоит донельзя взволнованный хозяин сегодняшнего осеменителя – обычно спокойный Халдоур Свейнссон.
У него трясутся руки и бегают глаза:
– Олаф, ты привёл моего Микки, а гадина, через три часа, прямо в стойле, возьми и сдохни! Такая напасть! Может пожрал у вас что-то не то.
Признаться, был не меньше ошарашен этой новостью. Сдавал скотину, без сомнения, в хорошей кондиции – она всю дорогу помахивала хвостом-метёлкой и довольно мычала. Да и не кормил ничем особым, кроме сена. Ещё этого происшествия не хватало на мою голову – итак заплатил за короткую аренду быка целых четыре тысячи крон!
– Заходи, не будем за порогом, на холоде разговаривать, – пытаюсь быть гостеприимным к облепленному мокрым снегом.
Идём туда, где камин. Усаживаю соседа в кресло, развожу огонь и разливаю обоим по стаканчику лакричного шнапса «Бренневин». По традиции говорим друг другу – «скал» (будем здоровы), закусив кусочками вяленой трески.
Видно, как сразу после второй ему получше. Подробности, рассказанные им о последних мгновениях земной жизни любимого (выразился именно так сентиментально) Микки ничего, по сути, не прояснили – насыпал в кормушку, а когда через минуту вернулся – тот уже лежал бездыханным с вывалившимся языком.
Я же в свою очередь, тщетно пытался понять – есть какая-то взаимосвязь между скоропостижной смертью, пусть и староватого парнокопытного и сегодняшней то ли шуткой, то ли предсказанием племянника, по поводу моего возможного пути к мировой популярности.
И совершенно неожиданно для себя делаю пространное заявление, очередной раз, отхлебнув густоватого напитка:
– Слушай, старина Халлдоур, давай не расстраиваться. Всякое бывает, но поскольку такое произошло, то у меня родилось предложение.
