NET.LAND - страница 12

– Милая, ты только посмотри, кого я случайно встретил по дороге! – послышалось из коридора.

Миссис Дарлинг закатила глаза и сложила руки на груди. Но не сдержавшись от этой доброй привычки мужа – пытаться рассмешить её прямо со входа, улыбнулась и подыграла ему:

– Кого же, дорогой?

– Нашего старого соседа из Эдинбурга, которому постоянно не везет. Даже на встречи со мной.

Так и не отпустив зеркальной вазы, миссис Дарлинг выбежала в коридор. Она увидела брата и, обомлев от радости, хотела было обнять его, но руки так не вовремя оказались заняты. Тогда она сделала то, чего раньше никогда не допускала – ослушалась старую нянюшку Коми. Няня вправду не была виновата в том, что все её истории, рассказанные перед сном маленьким Стивенсонам на ночь, были полны устрашающих предупреждений. Просто мать учила её, что если черная кошка перебежит дорогу, то нужно трижды плюнуть через левое плечо, иначе случится беда. А мать её матери рассказывала, что белые лилии дарить нельзя, иначе случится беда. А праматерь той матери говорила, что носить одежду в клеточку на большие праздники нельзя, иначе случится беда. Поэтому, сама того не замечая, миссис Дарлинг, стараясь избежать тысячу и одно несчастье, напророченные потомками няни Коми, просто заблаговременно исполняла весь список предначертанных действий, так, на всякий случай. Цветы она покупала всегда розовые, и мистер Дарлинг был уверен, что любимый букет супруги состоит из алых тюльпанов, даже не подозревая, что на самом деле всем цветам на свете миссис Дарлинг предпочла бы нежные белые ландыши. Так или иначе разбитые зеркала, в которые могла бы превратиться зеркальная ваза, также были в списке суеверий няни Коми. Но от счастья миссис Дарлинг на мгновенье позабыла о тысяче устрашающих предупреждений. Второпях она поставила вазу на узкую обувницу и тут же бросилась к брату в объятья.

– Роберт! Откуда ты? Я ждала тебя только к вечеру. Я ведь ничего не успела приготовить. Как же ты изменился. Как изменился!

Она выдохнула это всё в одно предложение, подняла на него глаза и рассмеялась сквозь слёзы.

– О, Роберт! Ты отрастил усы! Как же ты теперь похож на нашего отца!

Мистер Дарлинг, всё ещё придерживающий незакрытую дверь, усмехнулся.

– Я сказал ему то же самое.

– А Энди? – Роберт вытянул шею, чтобы рассмотреть, не стоит ли там его племянница, но сестра ответила:

– Она ещё у Вилли. Ну что же мы стоим? Заходите, заходите скорей. Я приготовлю нам чай.

Произнеся эти слова, она незаметно даже для себя подтолкнула локтем позабытую вазу, но та, лишь немного приблизившись к краю, осталась стоять на комоде в полном одиночестве.

А вот кухонная утварь, наоборот, оживилась под ловкими движениями женских рук. Поначалу Мистер Стивенсон говорил неохотно. Как это часто бывает, после долгой разлуки близкие люди не могут связать в единую ровную историю и пару предложений. Он и Миссис Дарлинг то и дело задавали слишком общие вопросы, охватывающие целые годы событий. Такие вопросы и не могли иметь других ответов, кроме как: “Нормально”, “Вроде бы всё неплохо” или даже “Чудно, чудно”. Но постепенно отрезки времени становились короче, а событий в них обнаруживалось всё больше. И вот уже с губ дяди Роберта срывались фразы: “Ты не поверишь”, “В ту минуту” или даже “И как ты думаешь, что вышло дальше?!”.

Мистер Дарлинг в беседе, однако, не участвовал. Он смотрел на вновь обретших друг друга брата и сестру и в очередной раз удивлялся хитросплетению генов. Он думал так: если есть мужчина и женщина, которые рождают дитя, то это дитя должно иметь по половине генов с каждой стороны. Ни больше ни меньше. Мистер Дарлинг вообще очень любил цифры, но это никогда не мешало тому, чтобы последние упорно вводили его в самые глубокие заблуждения. Ну так вот, если ребенок – это по пятьдесят процентов от каждого из родителей, то как могло получится, что сейчас он видел перед собой живое воплощение двух Энди одновременно?! Дело в том, что Энди, младшая из двух дочерей семьи Дарлинг, не была похожа на мистера Дарлинга и его английскую родню ни на десятую часть одного единственного процента. В большинстве своём она унаследовала потрясающий спокойный и женственный нрав матери, лишь в редкие моменты нарушаемый исключительным дефектом. Именно в эти моменты в неё буквально вселялся Роберт Стивенсон таким, каким видел его сейчас мистер Дарлинг.