– Так я открою тебе тайну. И может статься, что той же самой тайною обладает и наш старикан? Поэтому так ведет себя.
Мельников убрал недопитый чай, поднялся из кресла, и переставил его поближе к столу, за которым сидел Салтыков. Сев в него, поманил пальцем Михаила, чтобы тот наклонился к нему еще ближе.
– В некоторых догадках ты прав, – сказал Павел Иванович, – Не столько ради поиска печатного станка и фальшивых ассигнаций мы сюда приехали. Это лишь одна из задач. Расчищая место для официального православия, переворачивая с ног на голову уверенных в своей неистребимости раскольников, мы готовим почву и создаем предпосылки для грандиознейших перемен, которые вот-вот наступят, благодаря высочайшему соизволению нового Государя Императора.
Салтыков, внимавший каждому слову товарища, резко выпрямился и выдохнул. Откровение Павла Ивановича оказалось весьма неожиданным. Неожиданным потому, что услышать он собирался совсем не это.
– Для сильного государства нужна одна религия, один царь, одна политика. Согласен? Три вещи вместе – это власть. Три вещи вместе нужны чтобы держаться прочно. Однако, нужна и капля, которая переполнит реку и даст ей движение.
Салтыков замотал головой:
– Не понимаю, о какой капле ты говоришь.
– Я говорю о толчке, который взбудоражит нашу устоявшуюся действительность, и даст возможность для дальнейшего развития.
Теперь Павел Николаевич сам выпрямился в кресле, предвосхищая вполне закономерный вопрос со стороны Салтыкова.
– Если ты думаешь, что я какой-нибудь масон или революционер – ты ошибаешься. Есть другие мирные способы изменения мироустройства. Я сам до недавних пор не подозревал об этом, потому что искал совсем в другом месте.
– Какой же способ?
– Объясняю. Движение – это жизнь. Застой – это смерть. Те же раскольники не только держат деньги в кубышках, но и пускают в оборот. Но только оборот этот происходит среди сравнительно небольшого числа людей, и в таком же ограниченном пространстве. Его границы – наше государство и соседние страны в меньшей степени. А что если расширить его? Но для этого нужно стать открытым для остального мира. Однако, нельзя пустить в дом чужого человека и сказать ему: делай что пожелаешь.
– Какой же выход?
– Устроить собственную страну по образцу соседей.
– Но разве у нас не так?
– Так, но не совсем. Мы до сих пор храним самобытность, которой, по моему мнению, слишком много. Для быстрого развития необходима упрощенность, ведь самые надежные механизмы есть самые простые. Чем больше деталей, тем больше причин для поломки. Согласен?
– Ну-у, это как посмотреть. У меня, к примеру, часы…
– Погоди. Часы-то у тебя чьи?
– Английские.
– То-то же.
Мельников улыбнулся.
– К примеру, в Англии есть крепостное право?
– Нет. Но там и земледелия нету.
– Зато какие финансы и промышленность, до недавнего времени…
– Была, – уточнил Михаил.
– Не важно! Я для примера сказал.
Салтыков с недоверием посмотрел на Павла Ивановича.
– Ты намекаешь на то, что скоро уберутся лишние детали?
– Именно.
– Для того, чтобы расширить денежный оборот?
– Да. На ярмарках, где много народу, стоят большие карусели.
– А где взять деньги, когда простой народ, скажем прямо, не богат?
– А вот над этим мы как раз и работаем.
Павел Иванович сложил руки на коленях и с улыбкою произнес:
– Я вообще удивляюсь, почему ты затеял этот разговор, когда сам уже давно задействован в изыскании средств. Сам же рассказывал мне о сибирской командировке. Забыл? Нет, ты определенно не здоров. Прими лекарства и отдохни.
