Всего лишь три отметки… слишком мало вариантов. Это означало, что «физиологичность, приближенная к человеку» будет минимальной. Об этом говорилось мелкими буквами в конце списка. Нужно в первую очередь читать мелкий шрифт – Дэвид понял это давно, когда его обманули с кредитом на жилье. Крохотные буковки означали, что ему по карману только сталь, микрочипы и частично органическое нановолокно.
– Ваша государственная страховка покрывает только тридцать процентов необходимой суммы. Есть вариант частичного склерозирования нейроволокна с последующей заменой на нановолокно, есть некоторые пути замены пораженных участков на полную механику, возможно еще…
– Все это очень сложно для меня, док, – это был тот случай, когда нужно было сказать правду. – Вы просто перечисляете, насколько сильно я стану киборгом…
– Но без операции не обойтись. Вы будете вынуждены сделать ее, иначе умрете.
Вот, он и сказал это. Дэвид считал, что доктора не должны произносить такие слова. Они должны знать тысячи похожих, но никогда не говорить напрямую.
Впервые посетив этот кабинет, он преисполнился уверенностью. Его всегда успокаивали грамоты, вывешенные за спиной именитых врачевателей, диагностические приборы, пахнущие дезинфекцией, глянцевые стены и чистые халаты докторов на фоне спокойных лиц, всегда знающих, что делать. Иногда спокойные лица больше не говорили похожие слова, обходя слово «смерть». Тогда все становилось серьезно. Уверенность улетучивалась.
– У меня есть еще время. Четыре месяца – это много, – упавшим голосом сказал Дэвид.
– Иногда вам будет больно.
– Ничего, я потерплю, – ответил мужчина. – Нас учили терпеть разную боль.
– А если будет очень больно?
– Я буду терпеть сильнее.
Посмотрев Дэвиду в глаза, Вертиго закрыл рот, хотя уже собирался что-то сказать. Если на то пошло, он выпишет ему обезболивающие и стимуляторы, раз он так желает этого, оттягивая неизбежное. Бесполезная боль, и приводит всегда к одному. Он сдастся, они все сдавались.
– Я найду способы, как заработать на органическую замену ткани, – почти с уверенностью проговорил Дэвид.
– Полную органику, увы, я не могу вам обещать, даже если вы наберете полную сумму.
– Почему же?
– С недавних пор такие операции запрещены. Остались только кибернетические заменители.
– Почему?
Вертиго развел руками.
– Технологии движутся вперед. Некоторые методы считаются устаревшими.
– Вы тоже так считаете?
– Полная органика оставляет человека человеком. Как можно считать обычного человека устаревшим? – пожал плечами Вертиго. – Но я вынужден буду оповестить корпорацию о вашей кибергофобии.
Дэвиду стало неуютно. Твердые выступы анатомического стула натирали ему копчик, но заметил он это только сейчас. Ему показалось, что такой доктор как Вертиго, с добрым голосом и спокойными глазами не может проболтаться о том, что сказано по секрету.
– Вы же врач… это нехорошо, – Дэвид кашлянул в большой кулак. – Можно как-то избежать этого?
– Я врач до тех пор, пока у них моя лицензия, – сказал Вертиго, отключив голограммы с яркими картинками. – У нас осталось еще несколько минут. В вашей карте говорится, что вы видите сны. Расскажите мне о них.
Дэвид посмотрел на Вертиго с недоверием.
– Не волнуйтесь, все что вы сейчас скажете останется врачебной тайной, – уверил доктор. – Корпорация трепетно относится ко всему, что может вызвать недоверие к их продукции, и учитывает тех, кто боится киборгизации… но до чужих снов ей дела нет.
