– Кроты не едят морковь, они питаются червями и насекомыми. И змеи не ловят кротов.
– А вот неправда, – резко возразил Дэвид, лихорадка подстегнула его возмущение. – После них все грядки перекопаны и все торчит, и урожай гибнет. Вся морковь покусанная и гниет.
– Как пожелаешь.
– И вообще, все должно быть на своих местах, – Дэвид говорил сейчас Андрею то же самое, что Кубику совсем недавно. – Орлы должны летать в небе, жуки копошиться в земле, а змеи есть мышей и кротов. А эта змея слишком большая для полезного дела.
– Да уж, та еще ошибка… – становилось холодно, Андрею отчаянно захотелось горячий кофе и удобную постель. Все уже собирались в город, видимо, пора и им.
– Очень большая ошибка. Совсем не полезная и не функциональная. Как ее исправить?
Андрей оторвался от созерцания темнеющей пустыни и повернул голову, пристально посмотрев на Дэвида. На его губах появилась улыбка, очень быстро она перешла в ухмылку, а потом в смех. Андрей смеялся и смеялся, лихорадочно и нервно, чем вызвал у Дэвида полнейшее недоумение.
– Почему вы смеетесь, господин Коршунов? – обескураженно спросил он. – Я сказал что-то забавное?
– В разгадке должна быть новая загадка и координаты, – успокоив дыхание, ответил Андрей. – Тело – это сосуд, которое злые гении наполняют ошибками. Это разгадка. Человечеству не выжить, если не исправить их. Вопрос – как?
– Обычный вопрос, – пожал плечами Дэвид. – Это первое, что приходит в голову. Приходит… – опешил Дэвид. Неужели он сказал именно то, что Андрей хотел услышать?
– Ты прав. Первое, что приходит в голову. Но никто не задал этого вопроса, кроме тебя, – Андрей по-свойски обнял Дэвида за плечи правой рукой, и тот смутился. На Андрея это было совсем не похоже. – Теперь у нас есть вторая загадка. Осталось только узнать координаты… погоди-ка…
– Эй! Что? Что там у тебя? Чего ты смеешься? – Тадеуш возник буквально из ниоткуда, зная, что наберется совсем не много случаев, когда Андрей обнажал свои зубы, и еще меньше, когда это была улыбка.
– Я совсем не сомневался, что ты появишься вовремя, – ответил Андрей гораздо тише, чем мог бы. Он не хотел, чтобы их кто-то услышал, и Тадеуш мгновенно принял правила игры, поумерив свой пыл и подойдя ближе довольно беспечно. Он спрятал руки в карманы и пару раз пнул ботинками песок. – Дэвид повредил руку и теперь его терзает лихорадка. Хорошо бы ему отдохнуть пару дней, но тогда меня совершенно некому будет охранять. Не хочешь проехаться до третьей загадки моим телохранителем?
Ветер свистел и выл, переливаясь грустными мелодиями скорби. Он трепал черные подолы скромных платьев и длинные волосы, падающие на бледные лица. Слезы. Крупные, прозрачные, похожие на хрустальные или ледяные, застывшие на холоде жгучей утраты.
«Что потеряли мы сегодня?»
Крупицы золота…
Что будем мы помнить о них?
Все…
– Мы никогда не забудем о них. Никогда.
Черная процессия шла по холмистым склонам, овеваемая ветрами, пригибающими к земле длинную траву. Зеленая и тревожная, она хлопала по темным одеждам, словно плетьми. С неба падал дождь, крупными каплями, такими, что они смачивали ткань и та прилипала к озябшим телам. Уносимая ветром влага ударялась о теплые щеки вдов и детей, смешиваясь с солью на коже.
Ведь дождь синоним слез…
И вот, они дошли до мелкой вереницы из глянцевых сосудов, почти невидимых из-за высокой травы. Символы. Везде символы и глубокая скорбь. Мокрые стебли прилепились к обожженным глиняным поверхностям, покрытых лаком, будто жизнь не могла отпустить погибших.
