– Страх потерять жизнь, бытовое благополучие и карьеру.
Наверное, никакая другая человеческая слабость так широко не эксплуатировалась Сталиным, как естественный человеческий страх, инстинкт самосохранения. Людей, которые не раз рисковали жизнью в бою, сохраняли хладнокровие и совершали подвиги, вдруг может охватить страх в куда более безопасной ситуации. Однажды в период срочной службы в армии я с изумлением наблюдал, как полковник, не слабый суровый мужчина, гроза подчиненных, стоял навытяжку бледный и потный от страха, трясся и заикался, когда его высоким матом распекал генерал-лейтенант.
Боязнь потерять собственную жизнь, свободу или должность даже не в такой степени может управлять человеком, как страх за жизнь и благополучие близких людей. Мой дядя, например, на допросе в НКВД в 1937 году оговорил себя, фактически подписав смертный приговор, чтобы спасти жизни жены и сына, моих тети и брата. Человек, презирающий пытки и смерть, ломается, когда ему сообщают об аресте членов его семьи и обещании отпустить их домой, если он подпишет донос с клеветой на своего знакомого.
Сын, презирая самого себя, отрекается от отца, жена от мужа из-за угрозы расправы и над ними. Человек выступает на трибуне и требует расстрела своего несправедливо арестованного друга детства, потому что, то же самое может произойти с ним. Близкие друзья и родственники отворачиваются и переходят на другую сторону улицы при встрече с женой репрессированного, чтобы не навлечь беду на себя и свою семью.
– Карьеризм.
Чтобы подсидеть неугодного начальника и занять его место, в тридцатые годы было достаточно одного листка бумаги и немного чернил. Властям такие доносы оказывались выгодными вдвойне. Во-первых, имелся повод отправить человека к стенке, а во-вторых, наверх поднимались беспринципные, готовые на любую подлость мерзавцы.
– Месть, зависть, сведение счетов.
Доносом можно было легко уничтожить оппонента, который раскритиковал научную работу или конкурента, обошедшего доносчика по карьерной лестнице. Сигналом "куда следует" навсегда убирался с пути более удачливый любовный соперник. Осуществить месть руками НКВД можно было и в менее серьезных бытовых коллизиях. Например, стукач без труда расправлялся с соседом, который сделал ему замечание за брошенный окурок в подъезде и, вообще, любым человеком, который не понравился доносчику.
– Материальный стимул.
В нищей стране важными факторами поведения людей становились спец паек или служебный автомобиль. Наиболее желанной добычей стукачей была квартира и вещи репрессированного соседа. После ареста одного члена семьи, остальных, чаще всего, выгоняли на улицу в том, что они успевали надеть и это был не самый худший исход. Доносчик тут же занимал освободившуюся жилплощадь (вспомним Алоизия Могарыча из "Мастера и Маргариты" М. Булгакова [23]) и завладевал оставшимся имуществом. "Москвичей испортил квартирный вопрос".
– Психические отклонения.
Садизм и другие отклонения психики нередко приводили человека на работу в органы НКВД, где он мог, не боясь последствий, реализовывать свои дурные наклонности.
Система доносов наилучшим образом подходила для нездоровой активности больных манией сутяжничества. Такой человек, например, и в наше время может парализовать деятельность целого учреждения, завалив проверяющие органы заявлениями, а в сталинские времена параноики превратили писание доносов в профессию.
