– Флок с отцом любят побродить перед сном минут двадцать, если нет дождя. Уже поздно, и Флок боится, что не выспится как следует. Он считает, что должен отдыхать не менее девяти часов, – пояснила Хелен, провожая гостя к выходу.
И теперь Бичем лежит в постели один и смотрит, как она то появляется, то исчезает в призрачных отблесках… На ней все еще повязан красный шарф, и он по-прежнему мечтает запустить пальцы в вырез платья цвета слоновой кости, чтобы коснуться теплой плоти.
– Она задаст мне головокружительную гонку, – сказал он вслух, послал воображаемой Хелен воздушный поцелуй и с улыбкой задул свечу, наблюдая, как прихотливо вьется струйка дыма.
Лорд Бичем знал женщин. В стратегии любви ему не было равных. И охотник он замечательный.
Он постарается не видеть мисс Мейберри следующие три дня, не меньше.
Наступил четверг. Небольшой парк напротив городского дома лорда Бичема на Гросвенор-сквер утопал в цветах: солнечно-желтых нарциссах, светло-лиловой сирени, кремовых и красных азалиях и многих других, неизвестных Спенсеру. День выдался чудесный, и Бичем решил, что достаточно долго корпел над счетами поместья. Попросив своего секретаря Плайни Бландера[3] – весьма неудачная фамилия, которую бедняга всеми силами старался опровергнуть, трудясь за троих, – оставить его одного, он заявил в свое оправдание, что совсем побледнел и зачах взаперти и поэтому решил проехаться верхом.
Однако Плайни вовсе не желал, чтобы хозяин прохлаждался: только сегодня он притащил ему толстую пачку счетов и корреспонденции, долженствующую доказать его трудолюбие. Ах, если бы только его сиятельство отложил на час-другой свою совершенно никчемную прогулку в парке!
– Вы совсем не бледны, милорд, – заверил он. – Взгляните на счета, присланные из Пейлдаунс! Счетов от торговцев не так уж много, все остальное – по большей части жалобы.
– Что еще за жалобы, Бландер?
– Видите ли, милорд, ваша тетя Мейбл боится истратить лишний пенни и отказывается купить новые простыни даже после того, как лорд Хилтон ногой проткнул одну насквозь, когда гостил у нас в прошлом месяце.
– Подготовьте вежливое письмо моей тете Мейбл, в котором объясните, что уже купили новое полотно и посылаете ей.
– Но, милорд, я совершенно не разбираюсь в полотне.
– А для чего, по-вашему, Господь создал экономок, Бландер? Потолкуйте с миссис Гласс, а теперь дайте мне немного покоя. Завтра утром снова начнете свои пытки, но не раньше десяти, ясно?
– Да, милорд, но это меня крайне огорчает.
– Велите Берни оседлать Лютера, Бландер. Бегите в конюшню – кстати, вам загар тоже не помешал бы – и передайте, что я немедленно уезжаю. Глаза у меня косят, пальцы онемели, мозг так раскалился, что отказывается работать. А теперь убирайтесь.
Плайни Бландер тяжело вздохнул и поспешил исполнить приказ хозяина. Лорд Бичем впервые заметил, что секретарь невысок. До такой степени, что наверняка влюбился бы в мисс Мейберри с первого взгляда, подобно остальным коротышкам.
Лорд Бичем выхватил стек и куртку у временно исполнявшего обязанности дворецкого лакея Клода, поскольку мистер Криттейкер, служивший дворецким в Хизерингтон-Хаусе еще до рождения лорда Бичема, мирно скончался в своей прекрасной комнатке на третьем этаже в присутствии всех домочадцев. Миссис Гласс стояла с левой стороны кровати, держа умирающего за руку. Лорд Бичем возвышался справа. Остальные слуги выстроились по рангу у изножья. Последними словами мистера Криттейкера были: «Горничная из верхних покоев не должна стоять рядом с судомойкой, милорд. Клод, такого я от тебя не ожидал».
