Я с обидой сжимаюсь в комок. Опускаю голову и быстренько смахиваю обеими руками выступившие капельки слез.
- Честно, Татьян, ты больше спасешь тем, что не приедешь. Удары судьбы под дых основательно лечат, особенно тридцатилетнюю мужскую инфантильность и долбо#бизм.
- Наверное-е, - начинаю реветь, громко стоная. – Но если не приеду, Костю менты заберу-у-у-т!
Мои нечленораздельные и душераздирающие вопли обрывает телефонный звонок. Тот самый неизвестный номер. Мокрыми пальцами нажимаю «Ответить».
- Ну что, ты едешь? – звучит требовательно.
- Она не едет, - Егор Ренатович вырывает телефон и берет вопрос в свои руки. – Вызывайте ментов, пусть побеседуют с человечком. Ему будет полезно послушать.
Он завершает разговор и хлопает меня по плечу:
- Пойдем, Кобанько, я знаю, как привести тебя в чувства. Сейчас едем в лучшую кондитерскую: ты заказываешь все, что захочешь, я плачý!
Он поднимает меня со стула, держа за обе руки. Забирает, запирает в пахучем расслабляющем облаке. Пальцы дрожат. Колени становятся ватными, ноги не держат.
- Поехали, Татьян, второй раз предлагать не буду, - рассматривает меня с улыбкой.
Да он просто дьявол-искуситель в божьем обличие!
И я соглашаюсь. Позволяю себя увезти, оставив Костю на съедение звонившему незнакомцу и сотрудникам полиции.
Обожаю булочки и пирожные! И всегда любила выпечку, собирала рецепты. Когда было время, пекла самостоятельно. Радовалась, как ребенок, если находила необычные сочетания вкусов. Никто прежде меня по дорогим кондитерским не водил. Максимум Кости: пицца или Макдональдс. Обычно он брал для меня вишневый пирожок, доставшийся ему по акции бесплатно, и чертовски гордился собой. Задирал подбородок и кичливо подчеркивал, как мне с ним повезло.
Егор Ренатович привозит в роскошную двухэтажную кондитерскую-ресторан. В воздухе витает аромат свежей сдобы, корицы, кофе и ванильной помадки. По началу я чувствую себя неловко, но босс явно старается меня поддержать: юморит, травит байки из офисной жизни и хохочет. Я быстро расслабляюсь. Его голос – райская музыка для ушей, заглушает французский шансон в кондитерской. Я впервые пробую черничный напиток с еловыми шишками, чай с грецким орехом, миндалем, кокосом и ананасовый глинтвейн с гречихой и пряностями. Последний оказывается алкогольным, и я тоже начинаю задорно смеяться. Мы пробуем и почти съедаем дюжину разных десертов на двоих. Еще четыре - шеф просит упаковать мне в пакет с собой.
Это один из лучших дней в моей жизни! Хотя я чувствую себя колобком, который вот-вот лопнет, порвавшись по шву. Босс отправляет меня домой на такси, и пока я еду к подружке в Подмосковье, понимаю, какой же Егор Ренатович – классный мужик. Как его отблагодарить, я не знаю, да и стесняюсь спрашивать, поэтому просто начинаю с тройной силой выполнять просьбы и поручения шефа.
Он это замечает. Поддерживает мое неистовое рвение в работе, исполнительность, старательность, безотказность и благодарит. То премию выпишет, то разрешит поработать пару дней из дома, то презентует сертификаты на покупки, то вытащит вечером в новую кондитерскую.
Я упускаю из вида переломный момент, когда понимаю, что Егор Ренатович становится для меня самым родным и значимым человеком. Заменяет одним собой не просто всю семью, он становится буквально всем! И заботливой мамой, и поддерживающим отцом, и даже доброй бабушкой, которая, когда все, кроме нас, в офисе расходятся, заказывает огромную коробку с пирожными и разрешает есть, сколько влезет.
