- Мой папа на наши отношения никак не влиял! – рявкаю сквозь слёзы.
- И эта девушка не влияет точно так же, - цедит сквозь зубы муж.
В его голосе звучит неподдельная обида. Бережет её честное имя. Надо же! «Девушка»?! Искренне недоумеваю.
Как ласково он обращается к стерве, которая обзывала его жену убогой слонихой и коровой! Защищает, как меня раньше. Значит, эта тварь Егору все-таки дорога! Внутри все сжимается от непрекращающейся тупой боли, кровавит раненное сердце, саднит искалеченная душа.
- Повторяю, Татьян, я хочу быть с тобой. Про все спор объяснил, а о ней ты больше не услышишь, я разберусь, - Не отрываясь, смотрит в глаза.
Не услышу, пока Егор будет продолжать с ней втайне встречаться?!
Она! Она! Хочу спросить имя любовницы, но не решаюсь. Боюсь. Как будто, имя придаст змеюке еще больше силы и власти над нашими жизнями. Ну, уж нет! Пусть остается безымянной шмарой.
- Ты отвратительный лицемер! Я не знаю, что ты за человек на самом деле! Не знаю тебя настоящего! – отталкиваю мужа и вскакиваю. - Меня от тебя тошнит!
От резкого движения столик на колесиках отпрыгивает чуть в сторону, и пустая чашка летит на пол. Тонкий фарфор раскалывается на мелкие кусочки ровно, как и моя жизнь в эту минуту.
- Я ухожу! – толкаю мужа в рельефный пресс.
Пальцы упираются в твердую лестницу из кубиков. Как я любила лежать рядом с Егором в облаке его уютного запаха и пересчитывать мышцы пальцами, прыгая с одной на другую.
- Стоять! – муж хватает меня за руку. - Ты никуда не идешь! Куда ты собралась ночью?
- Какая тебе разница! Думай о своей девушке, - передразниваю, произношу последнее слово интонацией Егора.
- Татьян, не истери. Ты знаешь, как я не люблю женские игры, слезы и манипуляции. Оставайся в квартире, побудь в родных стенах, успокойся. Я уйду и переночую в отеле. Завтра обсудим, что будем делать. Давай я позвоню твоей маме, она приедет, вы поговорите, тебе станет легче.
- Ма-ме?! – подавленные смешки превращаются в некрасивое нервное хрюканье.
Ну, да! Моя мама - неплохая актриса! Егор просто (благодаря мне) с ней мало общался, потому не понимает, какой она волк в овечьей шкуре. На людях – ангел во плоти, а за закрытыми дверьми – настоящий сатана, готовый кусать, клевать и царапать за любую мелочь, которая не укладывается в её понимание идеала. Мама меня сейчас уничтожит! Ей нравилось, что зять подкидывает недешевые подарочки на праздники, и теперь она определенно встанет на его сторону.
- Ничего не говори моей маме, - произношу твердо. – Я запрещаю её втягивать.
- Она пережила похожую историю и сможет помочь, - настаивает Егор.
Похожую историю? Она изменила в браке и ушла, не оглядываясь, строить новую семью. Ненавижу, когда муж начинает изображать из себя заумного психолога.
- Нет, не сможет, - устало выдыхаю, прижимая ладонь ко рту.
Тошнит. Маму сейчас я точно не выдержу. Или Егор рассчитывает, что мама уговорит понять мужа, простить его, забыть все плохое? Когда мы встречались втроем, мама фонтанировала комплиментами. Естественно, не в мою сторону. Восхваляла Егора.
- Подожди, ты идешь сейчас к ней? – бросаю мужу в спину.
Он уходит, я иду шаг в шаг следом. Егор набрасывает на плечи толстовку, надевает кроссовки. Уходит в домашней одежде, даже не переодевшись.
- Я же сказал: переночую в отеле, - начинает сердится, рычать.
Его перманентно бесит, если приходится повторять несколько раз.
