Отталкиваю Влада локтем, чтобы Иванов не перехватил управление коляской, и снова злюсь.
– Серьезно? Не сохранил свой идеальный брак с породистой самкой и теперь другим морали читаешь?
Договариваю и быстро шагаю вперед прочь от него. Да где ж эта лавочка, мне что–то прям нехорошо. Перед глазами черные мушки, в висках пульс стучит. А если мне плохо станет, дети одни!
Останавливаюсь, как вкопанная, и судорожно роюсь в рюкзаке. И надо было телефон туда сунуть, не могла в руке подержать.
– Что ты ищешь? Лекарство? – меня догоняет Влад.
– Да какое лекарство! Я похожа на человека, который знает, что с ним, и что от этого пить?! – истерично взвизгиваю. – Я телефон ищу, надо няне позвонить, нельзя детей оставлять одних. Мне кажется, я сейчас уже от приступа паники отключусь, а не от того, что бы там со мной не происходило.
– Так, идем, – Влад одной рукой хватает меня за локоть, а второй толкает коляску, – вон лавочка. Сначала присядешь. Там и прилечь можно, плевать на прохожих.
Ох, действительно, я не дошла всего–ничего. Проклятые мушки не дали мне увидеть.
Я слишком плохо себя чувствую, чтобы продолжать бороться с Владом и просто молюсь про себя, чтобы вызвать Вику и благополучно ее дождаться.
– Теперь вода, – Иванов бережно усаживает меня на лавочку, берет бутылку из коляски, открывает крышку и начинает брызгать в меня жидкостью. – А вы, мелочь, видите себя хорошо, – говорит детям. – Ой, а не такие они и одинаковые. Ого, один мальчик, а другая девочка, да? Я и не понял сразу.
– Да, – отвечаю слабо. – Дай мне бутылку, вылью на себя, от воды как будто действительно легче.
Отбираю жидкость и с щедростью лью себе на лицо. Вот уж действительно плевать на прохожих. Жара, духота, наверняка я не одна, кому плохо. И как ни противно, но Влад прав. Я почти не ела. Давление, наверное, упало, или что там с ним обычно происходит.
– Лучше? – Иванов озабоченно всматривается в мое лицо.
– Совсем немного. Все же надо позвонить няне, – резко наклоняюсь к рюкзаку и едва на сваливаюсь с лавочки от приступа головокружения.
– Расслабься, Катя, – произносит Влад, возвращая меня на место, – я помогу. Я не такой монстр, каким ты меня считаешь, – говорит он и спокойно достает телефон из рюкзака и протягивает его мне.
– Спасибо, – выдавливаю из себя.
А сама думаю: «Да, для ужасных вещей у тебя есть родители, ни к чему тебе самому марать свои руки».
25. 25
– Алло, Вика, – хриплю в трубку, теперь у меня еще и голос захотел повредничать, – ты где? Мы тут в парке на дорожке, что ведет к озеру, нам бы пригодилась твоя помощь, хоть я и говорила, что сама справлюсь. Кажется, надо было лучше питаться, мне не очень хорошо.
Влад сидит на корточках передо мной и не уходит. А так некомфортно при нем разговаривать с няней. И перед ней тоже некомфортно, и без того давно не гуляла сама с детьми, а тут вышла и сразу не справилась.
– Что она сказала, придет? – спрашивает Иванов, как только я выключаю смартфон.
– Да, придет. Ты можешь идти, наверняка ведь торопился куда–то, не нужно из–за меня задерживаться. Мне уже лучше.
– Я не тороплюсь, я тут в отпуске, – он пожимает плечами и порывается сесть рядом со мной на лавочку, как резко передумывает. – Я сейчас вернусь, только никуда не уходи! Тебе нельзя одной.
– Да можешь не возвращаться, – бормочу ему вслед, – больно ты мне нужен.
– Мама, это кто? – спрашивает Лена.
– Никто, котик, абсолютно никто. А вы с Андрюшей молодцы, настоящие мамины умнички! Хорошо себя ведете, в садик вас пора отправлять, к другим деткам, мама и так задержалась с садиком, хотела побольше с дедушкой общаться, – хвалю детей с грустной улыбкой, а сама думаю, что, может, хватит сидеть, вроде уже действительно еще немного лучше стало.
