Поводов для беспокойства нет.
И в суд можно на такого врача подать.
− Позвони, ладно? Мало ли… - Осекается, не зная, как продолжить.
И я ей благодарна за понимание.
− Угу. – Спокойно киваю.
Направляюсь по дорожке к особняку. Гордо поднимаю голову. Расправляю плечи.
Сопящий розовый свёрток в руках придаёт мне уверенности.
И я предвкушаю, как обрадуется Артур нашему возвращению. Выдохнет спокойно, без нервов.
В ногах будет валяться, умоляя простить. И, надеюсь, хоть неделю отгулов возьмёт.
Побудет с нами дома.
Хлопаю входной дверью, оглядывая прихожую. Морщусь от обилия песка на полу.
Обувь свалена кое-как, на комоде – бардак.
Артур совсем ослеп? Перестал следить за прислугой, или уволил всех из-за приступа плохого настроения?
− Приехали! - Выбегает кухарка.
Всплёскивает руками, помогая раздеться.
А ещё умильно причитать начинает.
− Ох, Екатерина Игоревна, какая же она маленькая… - Заглядывает через плечо. И сухонькие ладошки к щекам прижимает. – Совсем крошечка!
− Да, но быстро набирает в весе. – Улыбаюсь, скидывая обувь. И дочурку осторожно из её рук забираю. - Так что причин для беспокойства нет.
Иду по песку, испытывая брезгливость. Кручу головой по сторонам. Ожидаю увидеть нашу горничную, но её и след простыл.
Чем она занимается, когда в доме такая грязь?
Найду – сразу же депремирую.
Теперь, когда в доме ребёнок, нужно будет особенно следить за порядком. Не хочу, чтобы дочь подцепила какую-нибудь гадость.
− А вы… Вы не предупредили Артура Валерьевича о приезде? – Анастасия беспокойно смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж. - Он не давал никаких распоряжений по поводу ужина…
− Мне не нужно предупреждать его о том, что мы с дочкой едем домой. – Говорю довольно подчёркнуто.
Замечаю, как женщина тушуется. Не решается спорить. И в сторону осторожно отходит.
− Он дома?
− Да, должен быть наверху. – Шепчет с сомнением. И нижнюю губу начинает зубами терзать.
В душу забирается прохладное беспокойство. Ввинчивается под кожу. Распространяется по телу морозными щупальцами.
Цепляюсь пальцами за гладкие перила. Начинаю подниматься по лестнице, прижимая к себе дочку.
И нервничаю почему-то.
− Екатерина Игоревна, может, побыть с девочкой, пока вы поговорите? – Кухарка замирает не зная, стоит ли ей предлагать мне помощь.
Не дышит. Смотрит испытывающе.
Соглашаюсь. Передаю дочь ей на руки, замечая, как она прячет взгляд.
И мне это нисколько не нравится.
Червяк тревоги поднимает голову, начиная пищать внутри. Кричит ультразвуком. Съедает мозг.
Отгоняю мысли из головы.
Не сейчас. Не время. Потом.
Выдыхаю, с упрямством осла поднимаясь наверх.
Подхожу к двери кабинета.
И тихо скребу ногтями створку.
Артур не отвечает. Видать, увлечён работой, не замечая ничего вокруг.
Поэтому я бесстрашно опускаю дверную ручку, заглядывая в кабинет.
И останавливаюсь как вкопанная.
Взгляд моментально выхватывает сплетённые тела на дубовом столе.
Мужчина стоит ко мне спиной. Задаёт ритм. Но в том, что это Артур – нет никаких сомнений.
Широкие плечи обтянуты рубашкой, которую мы покупали вместе совсем недавно. Лица его партнёрши не видно. Замечаю только ноги в кружевных чулках, обхватившие бёдра моего мужа со спущенными боксерами.
Теми самыми, на которых написано «Люблю жену».
Боже, какой фарс…
– Артур… - Выдыхаю потрясённо. Кровь стучит в висках. Пульс зашкаливает.
Мне бы развернуться на каблуках, убежать. Но ноги просто прирастают к полу.
