А ещё супруг оборачивается. И тёмные брови взлетают вверх.
– Катя? Что ты здесь делаешь?
– Вернулась домой из больницы. Не ожидал? – Поднимаю подбородок вверх, не замечая, как по скулам текут злые слёзы.
Размывают всё передо мной в отвратительное грязное пятно. В такое же мерзкое, в какое превратился наш брак.
Так больно.
– Катя, ты… - Артур поспешно запихивает своё достоинство в боксеры.
Смотрит на меня с пугающей отрешённостью. Будто сейчас ничего не произошло.
И грубо горничную со стола спихивает.
И только по ходячим на лице желвакам я понимаю, что он зол. Очень.
А ещё не ожидал, что я выпишусь из больницы, не поставив его в известность. Да ещё и приеду домой в столь неподходящий момент.
− Ты мне изменяешь, Артур? – Риторический вопрос непроизвольно слетает с губ.
Царапает душу.
И по телу жаркой волной прокатывается горечь. Как будто кипятком окатили.
− Катя, это недоразумение. – Муж цедит.
Оборачивается к любовнице видно оценивая ситуацию.
Неужели думает, что я поведусь на это?
И языком цокает.
Он раздражён, что я так грубо и бесцеремонно прервала его интим. Начинает одеваться, как будто ничего не случилось.
И дышит тяжело.
− Наверное, она тут просто пыль протирала. – Говорю медленно, замечая, как в серо-голубых глазах Артура плещется туман. – Своим седалищем. И как, всё протёрли?
− Ага, до блеска отполировали! – Рыжая бестия не тушуется. – Только ты рановато пришла! Весь кайф обломала!
Нагло смотрит мне прямо в глаза, чувствуя себя хозяйкой положения. А ещё фыркает ехидно.
− Хватит! – Мой супруг обрубает.
Поджимает губы, смотря на меня с холодностью. Как будто это я приволокла в дом любовника. Опорочила само понятие «брак».
И рога наставляла.
− Катя, не устраивай истерик. – Уничтожает своей непробиваемостью. Кривит губы в пренебрежительном жесте.
Меня же мутит.
Измена Артура – для меня самый страшный сон. Кошмар.
То, что я даже боялась себе представить, потому что всегда любила его беззаветно. И, не смотря на все трудности брака верила, что мы всё преодолеем.
Разве может быть иначе?
− Котик, почему ты не выставишь её отсюда? – Марина хлопает нарощенными ресницами, складывая губы в сладкую улыбку. – Ты же говорил, что между вами всё кончено!
− Замолчи! – Мой муж грязно ругается, хватая со стола её кружевные трусики.
Кидает в любовницу. Но бельё, неловко спланировав, падает на ковёр прямо передо мной. Так, что я могу его рассмотреть.
Боже. Как горько…
Узнаю нижнюю часть комплекта, сшитую в одном из модных домов. Ощущаю себя грязной с головы до ног.
И рыдания подавить пытаюсь.
Белоснежные, усыпанные стразами, больше похожие на две тоненькие ниточки. Те, которые и не прикрывают, наверное, ничего.
Точно такие же, какие Артур подарил мне на восьмое марта. Преподнёс в красивой коробочке с фирменной эмблемой дорогого магазина.
И хотел, чтобы я надела для него. Потом. После родов.
Видно, оптом дешевле…
− Одевайся и спускайся вниз! – Шипит в спину своей пассии.
Она отшатывается. Смотрит на него ошарашенно. И губки пухлые складывает в «куриную попку».
Видно, раздумывает, как подлить масла в огонь. Боится, что такой мужчина как Журавлёв ускользнёт прямо из-под носа.
Подбирает кружевные стринги с ковра, одёргивая строгую юбку.
И рыжие, растрепавшиеся в пылу страсти волосы, потной пятернёй приглаживает.
Хочет выйти, но я стою в проходе. И выход загораживаю.
Радуюсь, что Анастасия Ивановна так вовремя забрала дочку. И руки мне освободила для того, чтобы надавать этим предателям оплеух.
