— Я понял…Вы нас не оставите и блаблабла. Только ма, его выбор вредит тебе и мне. Мелкой пока все равно, но нам он доставляет дерьма, — рассуждает, а я укоризненно смотрю на него: — И я…пока не понял, как могу общаться с ним также, как и раньше. Он ведь всегда хотел видеть во мне свою гордость. А тут…
Глаза Леона опускаются вниз.
— И он тобой гордится, сынок. Очень. И он, и я, — со всем своим чувством говорю ребенку: — И послушай, неважно что будет между нами, ты ни в коем случае не будешь одинок. Может быть я немного придирчива и тревожна…Но только потому что мне сложно унять переживания о вас со Златой. Но обещаю, я …
— Ма, ты лучшая, — улыбается: — Даже если порой борщишь и достаешь, — кривляется, как раньше.
А я роняю слезы, потому что мне не хватает его.
— Люблю тебя, — отвечаю, поджимая губы.
— И я, ма. Только не говори никому, — усмехается, веселя меня.
Этот ребенок делал так всегда, в моменты, когда чувствовал, что что-то не то. Находил слова, чтобы развеять мрачное облако, что тучей висело над головой.
Так же и сейчас.
Когда-нибудь Леон Аристов станет красивым молодым человеком, возможно, даже спортсменом. А я должна запомнить все то, что делала Клара Игнатьевна, чтобы никогда, никогда не повторять всего этого и морально не насиловать будущую невестку.
10. Глава 9. Демид
— Леон, — стучу костяшками пальцев по двери комнаты сына. Собираюсь с мыслями, прогоняя заготовленные фразы, которые нужно сказать ребенку.
Леона я люблю, он мой первенец и моя гордость. Я понимаю, что он обижен, но взрослые дела не касаются детей. Уверен, что смогу найти нужные слова.
Ди взбрыкивает и обнажает клыки, показывая все свое неприятие ситуации. И как здравомыслящему человеку, ее реакция мне вполне понятна. Ей обидно и больно.
Тяжело ли мне осознавать, что я являюсь сейчас причиной ее слез? Отчасти. Но слишком все сложно.
Отпускать жену я не намерен, для чего? Какой смысл после семнадцати лет брака рушить все, оставлять детей без семьи, где мама и папа. Перетрем. Решим.
— Уйди, — за дверью злобный рык.
Ожидаемо.
— Сын, давай поговорим.
Приоткрываю дверь, заглядывая в комнату подростка. Все стены увешаны постерами, справа стена в постерах его любимых рэперов. Никогда не понимал эту музыку, но увлечения сына уважаю. Помню, как он хотел сильно на концерт одного из исполнителей, и я ходил с ним. За компанию.
Творчество я так и не понял, но зарядился мощной энергией, исходящей от сына. От его горящих глаз.
На левой стороне комнаты висят постеры Олимпийских призеров по плаванию. Леон попал в школу Олимпийского резерва, его старания видны всем. Характер в меня упрямый и настырный. От своего не откажется никогда.
— Я попросил тебя уйти, — снимает большие наушники от доктора Битс, вешая их на шею, и отбрасывает в сторону мышку. Всем своим видом демонстрирует раздражение.
В любой другой день я бы решил повоспитывать его, но сейчас не могу позволить себе еще больше испортить шаткие отношения.
— Леон, сынок, я понимаю твои чувства. Но нам действительно стоит поговорить, — прохожу вглубь комнаты и сажусь на кровать сына, беря в руки его любимую игрушку, которая с ним с самого рождения.
Кручу в руках уши плюшевого зайца, пытаясь унять нервозность.
— Ну и че ты хотел сказать? — огрызается, складывая руки на груди.
— Первое, я хочу, чтобы ты помнил. Я тебя люблю. Ты мой любимый сын, Леон.
Он отворачивает голову в сторону окна, крутанувшись на кресле, но молчит, разрешая мне продолжить.
