Но обо всем по порядку.
1.8. Что же тогда произошло
Вернемся к тому моменту, когда Достоевский еще не Достоевский, а обычный инженер, уволившийся со службы, чтобы посвятить себя литературе, которую он так любит, и сделать ее своей профессией.
Начинает он с переводов.
В конце 1844 или в начале 1845 года Достоевский вместе с братом Михаилом и сокурсником Оскаром Петровичем Паттоном задумал перевести роман Эжена Сю «Матильда», разделив его на три части, – по одной части на каждого, затем издать перевод за свой счет и пустить в продажу.
Через несколько недель Паттону пришлось уехать на Кавказ, и из этой затеи ничего не вышло.
Тогда Достоевский в одиночку перевел роман Жорж Санд «Последняя из Альдини», который начал издаваться в Бельгии в 1837 году[8].
Когда работа уже подходила к концу, он писал брату: «Наконец, случился со мной один неприятный случай. Я был без денег. Но перевод Жорж Занда романа кончался у меня <…> Суди же о моем ужасе – роман был переведен в 1837 году».
Известный русский критик Виктор Шкловский в своеобразном автобиографическом эссе «Рассказ об ОПОЯЗе» пишет: «Если вам придется когда-нибудь заново начинать жизнь, не бойтесь неудач».
1.9. Он не боялся
Он не боялся неудач.
В то время Достоевский делил съемную квартиру с Дмитрием Васильевичем Григоровичем, который так же, как и он, изучал инженерное дело, увлекался литературой и впоследствии тоже стал литератором.
Как рассказывал Григорович, когда они поселились вдвоем, Достоевский только что закончил переводить роман Бальзака «Евгения Гранде».
«Бальзак, – пишет Григорович, – был любимым нашим писателем; говорю „нашим“, потому что оба мы одинаково им зачитывались, считая его неизмеримо выше всех французских писателей».
Журнал «Библиотека для чтения»[9] неожиданно соглашается напечатать перевод, что несказанно обрадовало Достоевского.
Первая вещь, которую ему удается напечатать, – перевод романа его любимого писателя. «Перевод бесподобный», – пишет он брату.
Таким было основное наполнение так называемых толстых журналов в России во времена Достоевского, да и позже, на протяжении всего двадцатого века; случалось, они публиковали целые романы.
Я так и представляю, как Достоевский ждет выхода из печати своей первой вещи и предвкушает, как, не веря глазам, увидит свое имя, отчество и фамилию, напечатанные типографским шрифтом: «Перевод Фёдора Михайловича Достоевского».
Когда ему наконец удается найти свежий номер «Репертуара и Пантеона», он пролистывает его в поисках «Евгении Гранде» и видит свой перевод.
Удивительное чувство.
Он ищет имя переводчика и не находит. Его нет. Достоевский листает страницы и понимает, что переведенный им роман стал на треть короче.
Ну что тут сказать, работу русских редакторов того времени с филологической точки зрения трудно назвать безупречной.
Достоевский был разочарован, но это не заставило его опустить руки.
Он не боялся неудач.
1.10. «Бедные люди»
По словам Григоровича, Достоевский в тот период просиживал за письменным столом целыми днями, а иногда и ночами напролет.
На вопрос, что он пишет, Фёдор Михайлович отделывается молчанием или отвечает односложно, и из его ответов трудно что-то понять.
И вот однажды утром он зовет Григоровича к себе в комнату.
Перед ним на столе лежит объемистая тетрадь. «Садись-ка, Григорович, – говорит он, – вчера только что переписал; хочу прочесть тебе; садись и не перебивай».
