Показал себя Алес мастером, да обстроился скоро: плотники ему срубили избу на краю города, поближе к лесу, стал охотник богатство наращивать.
Толи деньги, толи взгляд его манил девушек, да и женился он скоро, сына завел.
Тогда он стал больше в лесу пропадать. Придет раз, обвешанный шкурами, следом повозкой тушу-другую привезет, задержится дома на день, и опять пропал. А Алиса, жена его, продаст добытое, да стол накрывает, мужа ждет.
Много молвы ходило о том, что Алиса вдова при живом муже. Бабы вслед ей шушукались, а мужики провожали глупыми улыбками. Но Алес возвращался. Оттаивало тогда сердечко у жены, оживало, с души волнения сходили.
Весь день после возвращения Алес сытно ел, покупал жене наряды да весело время проводил. Соседи ничего сказать Алисе при муже не решались, а лишь завистливыми глазами глядели на купленные ей мужем наряды.
На следующее утро, проснувшись, вцепится Алиса в мужа и тихо рыдая приговаривает. «Мой, мой, никуда не пущу. Ну что же ты, останься.» Но Алес уходил назад в лес.
И вновь Алиса густила у окна, потихоньку выполняла работу по дому, за сынишкой приглядывала. Соседские сплетни вновь начинали кружиться вокруг охотничьей жены, а она вновь чувствовала себя вдовой.
Один раз приходили городом успокаивать ее – муж не показывался дома десятый день. А он пришел довольный, невредимый, с виноватым видом.
Пошла тогда мода тогда на шкуры медве… – тут дед, рассказывающий историю, осекся. По поверью нельзя упоминать медведя, ибо можно его так на себя навлечь… – косолапых. Никто не хотел охотиться на зверя того, принялся за дело только Алес. С горящими глазами он пять дней выслеживал хозяина леса, расставлял ведмежьи ловушки, жевал сухари и спал, одним глазом бодрствуя. Да не находил он бурого, как вымерли.
Отчаиваться тогда стал охотник, не желал он вернуться в город ни с чем. Благополучию это бы не сделало удара, да только гадко становилось Алесу от мысли, что впервые за много лет не выполнит он своего заказа. Покуда жили люди – все величали лесного царя, да боялись. Немногие выходили на бой с бурым зверем, а тех, кто все-таки решался, называли «отпетыми». Вот и стал для Алеса тот заказ вызовом.
На шестой день Алес услышал рев, сотрясающий макушки деревьев. Добирался охотник не долго до того, кто ревел, а когда добрался – обомлел. Хозяин леса, да такой большой, что в ловушке ведмежьей поместился лишь край лапы.
Он был спокойным. Сидел, рассматривал кусок метала, повисший на лапе. На спине зверя были плетёные хвостики косматой шерсти. В глазах же его словно теплился огонек разума. Охотник замер. Он слышал из легенд о берендеях – про людей, обворощенных в косолапых, и каждый раз, с младых лет он с недоверием фыркал и щурил, отводил взгляд.
Между тем Алес и теперь щурился – он не верил, что этот берложник был настолько велик. Охотник тихо, привычными движениями, словно кошка, забрался на древо. Зверь закончил изучать сковавшую ловушку, встал и навалился на нее всем своим весом так, что та разжалася. Косолапый вновь издал оглушающий рев.
Алес навел ружье на зверя и замер – зверь нашел его. Опытный охотник пропитался тем страхом, которым ему запомнилась первая охота. В голове его пронеслись воспоминания. Еще, когда он был неопытным, и вышел один на один с добычей, когда огромное, пышущее жаром тело сохатого лося неслось на него, Алес замер и не мог нечего сделать. Тогда ему пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы заполучить первую добычу.
