Человек их не боялся. Они не знали бояться ли им человека. Они никогда не видели такое существо, им казалось, что сила на их стороне и поэтому не стоит бояться существо с палкой. Зверята не знали, чего ожидать и от этой палки, когда человек, привычным движением взвел палку, и стал подходить ближе. Они не представляли, чем палка может им навредить, когда человек замер. И когда человек посмотрел через прицел палки на одного из них, маленький хозяин леса смотрел в ответ чистыми, заинтересованными глазами. Зверята не знали, чего ожидать. И через секунду двое из трех узнали, а один ощутил это на своем черепе.
Когда двое убегали, Алес присел и нажал на курок еще раз. Маленький хозяин дернулся и побежал медленнее, позже издал звук – не то рев, не то плач. На одну ловушку сработало больше.
Подойдя к раненому, Алес схватил ружье за дуло и, без жалости, размеренно, заученными движениями принялся бить прикладом зверенышу в голову – охотник берег заряд. После трех мощных ударов, звереныш собрался с силами, встал и попытался уйти, Алес не решился пойти за ним, охотник знал, что добыча уже не уйдет. И правда, что-то сломалось в голове у маленького хозяина – он, шатаясь и ревя, нарезал полукруг, а потом окончательно потеряв стороны света, вернулся к охотнику и уткнулся мордашкой в ногу. Еще через два удара, жертва прекратила кричать. Через пять – ее голова представляла уже собой кашу, бесформенное месиво со шкурой. Охоться Алес для себя – он бы оставил голову нетронутой и повесил как трофей, но заказчику нужна была только шкура, а попытайся охотник добить добычу ножом, он мог бы ее повредить. Алес возвращался домой.
Алиса вцепилась в мужа. В этой хватке было все. Любовь, отчаяние, злоба и облегчение. Охотник обошелся без объяснений. Отделался «так надо было» и парой новых гостинцев. Да и жена ему ничего поперек сказать не могла. Только тихо плакала и тосковала. Муж это чувствовал и на этот раз остался дома на один день дольше. Потом опять в лес.
– Кабан – это быстро… – виновато улыбаясь, говорил Алес. Он чувствовал себя должным Алисе, но это не могло удержать его. Он ушел за кабаном.
Вернулся охотник скоро. Когда вышел он из лесу, издали еще завидел, что порога его к лесу тянулась цепь косолапых следов, на каждом четвертом виднелись следы порезов. Охотник ускорил шаг, сердце у него екнуло, а глаза увидали беспокойную толпу соседей.
Снимали шапки, расступались и тупили взор в землю они, покуда охотник робко шагая приближался к дому. «Соболезную», «понимаю», «скорблю» он слышал со всех сторон. Медленно, словно боясь кого-то разбудить, прошел Алес через развороченные сени и замер. Об Алисе напоминали лишь скатерть, измазанная перевернутыми яствами – ждала мужа, клоки растрёпанной одежды и оторванная нога чуть выше голени. Развернулся тогда охотник и пошел домой. Не было у него больше дома, кроме леса. Берендей отнял у него человеческий дом. Неизвестно какой леший помог ему выбраться из болота, но Алес лес делить с берендеем не собирался.
Охотничья выдержка помогла Алесу в поисках берендея. Когда Алес подошел к пещере, он почувствовал странное родство с тем, кого собирается убить. Точно так же зверь подходил к сеням в его избе и, вероятно, такое же дурманящее предчувствие мести спирало его дыхание. Берендей лежал, не то сопел, не то придавлено рычал. Он не замечал присутствия охотника, когда зверь выбирался из болота, он позволил грязной воде просочиться в тело через раны и теперь, он лежал неспособный как-либо сопротивляться охотнику. Неспособный его даже заметить.
