– Я расслышал. Зачем ты так шутишь?
– Это не шутка.
– Это… предложение? – не успело последнее слово сорваться с губ Данилова, как он уже жалел о сказанном. Фраза, задуманная как остроумная, вышла тупой и пошлой.
– Это – информация!
– К размышлению?
– К сведению! – Лена встала. – Я пойду, а ты дописывай. Тетрадь завтра вернешь Бурчаковой. Мне хочется побыть одной…
– Ты не можешь так! – Данилов вскочил на ноги, едва не перевернув стол, за которым они сидели. – Ни с того ни с сего заявить, что ты выходишь замуж и после этого взять и уйти! Я хочу знать – почему?! За кого?! С какой стати?!
– Какая разница? – длинные, завивающиеся на концах волосы Лены заколыхались в такт движениям головы. – Ты сердишься – значит, ты любишь. А для тех, кто любит, совершенно не важно, почему, с какой стати и за кого. Важно только одно – моим избранником оказался не ты, а другой мужчина. Все остальное так – мелочи.
– Но…
– Свобода выбора – одно из главных завоеваний демократии, – улыбнулась Лена и стуча каблучками выпорхнула из аудитории, унося с собой лучшую частичку жизни студента четвертого курса Московского медицинского университета Владимира Данилова.
Глава пятая
Доктор едет, едет…
Больше всего на свете Данилов не любил выезжать на констатацию смерти. Мнилось ему в этом что-то неправильное, издевательское. Доктор приезжает на вызов лишь для того, чтобы подтвердить смерть человека – что может быть абсурднее?
Однако какие-то ведомственные законы и должностные инструкции запрещают тем же сотрудникам милиции или МЧС констатировать смерть. В ряде случаев это вполне обоснованно, чтобы те по незнанию и неопытности не отправили бы в морг еще живого человека.
Впрочем, однокурсник Данилова Валера Беляев, избравший для себя спокойную и непыльную стезю патологоанатома, утверждал, что как минимум раз в квартал кто-то из доставленных к нему в морг покойников оживал и принимался скандалить, отвлекая сотрудников от дел, самым важным из которых являлось распитие самых разнообразных спиртных напитков.
– Все думают, что мы пьем из-за того, что имеем дело с трупами, – сказал однажды Валера. – Тяжелая работа, запахи, мысли о смерти и все такое… На самом же деле это не так. Мы пьем потому, что наша клиентура, в отличие от вашей, не препятствует этому прекрасному процессу. Наша клиентура – это лучшие из пациентов, которые никогда не пожалуются на то, что от доктора немного веет спиртным духом.
Но какой смысл в констатации смерти на пожаре, когда от человека остается обугленная головешка, застывшая навсегда в причудливой «позе боксера» с подтянутыми к поясу ногами и вытянутыми вперед полусогнутыми руками? Происходит это вследствие посмертного сокращения мышц под действием высокой температуры. Тут и первоклассник не ошибется с констатацией, не то что взрослый мужик с погонами и служебным удостоверением.
Нет – извольте вызывать для констатации смерти врача или фельдшера. Иначе – никак.
Хорошо хоть на констатацию не пришлось долго ехать – сгорела бытовка сторожа в гаражах, находившихся напротив дома, в котором бригада Данилова купировала астматический статус у «постоянной клиентки» шестьдесят второй подстанции, сорокалетней домохозяйки, никогда не соглашающейся на госпитализацию.
– На кого я мужа с детьми оставлю, доктор, – сипела она, просяще заглядывая в глаза Данилову. – Дома перебьюсь, не впервой. Вы только облегчите мне немного…
