– Вот, Архимед, – обращается к нему древний как развалины рухнувших цивилизаций моршинистый старец, – и до твоего друга Антонио дотянулась рука копов.
– Рука правосудия, – хотел ты сказать.
– А что такое правосудие? Право судить. Кто дал им это право? У Антонио осталось четверо детей. Кто будет их кормить, одевать, учить? Ты только взгляни на их мать! Джулия согнулась от горя как тростинка на ветру.
– Я не оставлю детей, тем более, что своих у меня нет.
– В этом вина твоей Джеммы. Зачем ты позволил ей сделать аборт?
– Джемма никогда не делала аборт.
– Ты хочешь сказать, что дело в тебе?
– Можно и так сказать – у нас не было супружеских отношений.
– Я не понимаю тебя, Архимед, но это ваше личное дело. Однако, скажи, на какие деньги ты намерен поднять детей? Целыми днями сидишь взаперти и занимаешься какой-то ерундой.
– Как можно судить о том, чего не знаешь? Ты сам говорил когда-то, что у меня мозги моего предка. Я уже почти достиг цели.
– Архимед из Сиракуз умел выколачивать деньги из правителей. А тебя, ты уж прости меня старика за откровенность, кормила жена, да успокой Господь ее душу.
– Джемма обожала животных, особенно собак, и у нее получалось заниматься разведением. Я тоже люблю их и помогал, как мог. Кстати, из меня мог бы получиться отличный парикмахер.
– Ты ей помогал? Это Антонио возил в Рим ваших элитных щенков, давал объявление в интернете, находил клиентов. Ты бы лучше подумал о том, как подороже продать свой мозг. И почему ты держишься в стороне от семьи? Я и посоветовать ничего не могу, так как не знаю, что ты там такое изобрел.
– Боюсь, что мне трудно будет объснить тебе. Это что-то вроде робота, только очень маленького.
– И кому нужен этот твой робот-лиллипут? Вот если бы ты изобрел Терминатора, мы бы нашли ему достойное применение.
– Мой робот намного меньше, чем самый маленький из лиллипутов, а возможностей у него в десятки раз больше, чем у Терминатора.
– Да, трудно тебя понять, но не сомневайся – мы во всем разберемся. Мы не враги тебе, Архимед. Мы хотим помочь. Давай, рассказывай так, чтобы я понял.
– Этот робот…
В этот момент со стороны деревни донеслись выстрелы. Плачущие дети бросаются к бьющейся в истерике Джулии.
– Сволочи! Даже в день похорон не оставлют моего Антонио!
– Пришли за Марко. Этот парень живым не сдастся. Архимед! Успокой женщину, – просит старик.
– Джулия, я… мы что-нибудь обзательно придумаем. Клянусь, ты и твои… нет, теперь наши дети не будут нуждаться. Я обещаю вам достойную жизнь.
Архимед достал из кармана мобильный новейшей модификации.
– Отдай старшему сыну, он давно просил.
– А что скажет Габриеле?! Мальчишки только подерутся из-за твоего подарка.
– Вот видишь, Архимед, мелкими подачками тут не отделаешься. Сейчас не время, но разговор нельзя откладывать. Поговорим после поминок.
– Хорошо, я расскажу тебе все.
* * *
Четырехзвездочный отель, в котором остановилась Вера, напоминал наблюдательный пункт, главной целью при строительстве которого было затруднить подход с любой стороны, обеспечив при этом обзор окрестностей в радиусе нескольких километров. Обещанная в рекламе близость песчаного пляжа была, мягко выражаясь, сильным преувеличением. Окруженное гигантскими фикусовыми деревьями и пальмами здание прилипло к крутому склону лысой горы, и спуститься к морю можно было только на автотранспорте по узкому серпантину. Правда, каждые пятнадцать минут к входу в отель подъезжал автобус и через пять минут доставлял всех желающих на принадлежащий отелю пляж, подступы к которому оккупировали торговцы турецкими, китайскими и индийскими товарами.
