– А Емеля-то, подлец каков! – вторил ему Хорохорин. – Похлеще Волка-таксиста! Куркуль, рыночный торгаш, вымогатель – вот он кто такой!.. – и, вспомнив про Волка, сменил тему и завёлся ещё больше: – И всё-таки жаль, что я этому Волчаре горящим факелом в наглую физиономию не заехал! Узнал бы он, как с такими барыгами у нас в Сибири поступают…
Постепенно нашими конструкторами овладел настолько воинственный дух, что они, уже никого не опасаясь, принялись в полный голос ругать увиденное за этот неполный день, а что их ещё ждало впереди? Даже безобидной молочной реке с кисельными берегами досталось по первое число. Всё теперь выглядело в глазах друзей мрачным и подозрительным – и летний полдень в снежную новогоднюю ночь, и часы, остановившиеся по требованию неизвестно куда исчезнувшей аэропортовской уборщицы, и вычурные, как глазированные пряники, терема, вырастающие вокруг них, словно грибы, но, само собой разумеется, не идущие ни в какое сравнение с родными до боли, тоскливыми прямоугольными коробками стандартных панельных новостроек. Да и люди здесь – не люди, а людишки какие-то мелкотравчатые…
Шли теперь друзья, сами не зная куда, лишь в полный голос поливали обитателей волшебной страны. Тут бы в самый раз автору уложить их спать куда-нибудь под кустик, потому что утро вечера мудренее, а ночью, если что-то и случается, то только страшное и неприятное. Но не будем забывать, что наши герои – люди не сказочные, автору повествования не подчиняются, и так просто их под куст не затащишь. Одного авторского воображения недостаточно.
Тем не менее, события сегодняшнего дня, по-видимому, ещё не закончились, хотя, честное слово, лучше бы наши конструкторы не искали себе дополнительных приключений, а спокойно завалились под первый попавшийся сухой кустик и перетерпели бы до утра. Ведь устали-то они так, как раньше никогда не уставали…
11. Страсти на русалочьем озере
В стремительно сгущающемся сумраке всё реже возникали перед взорами наших конструкторов сказочные достопримечательности столицы царя Додона. Всё вокруг спало глубоким сном, и даже ветер почти не покачивал ветки деревьев, обступивших дорожку, по которой они шли.
Друзья не сразу заметили, как город остался за спиной, а перед глазами возникло преградившее им путь небольшое живописное озеро. Волны, поблёскивающие серебристой рыбьей чешуёй, кутались в рваные клочья подвижного вечернего тумана и, казалось, мерно покачивались на длинных зелёных плетях обступивших озеро ив. В траве громко стрекотали кузнечики, а из прибрежных кустов сперва несмело, потом всё громче и увереннее подал голос заливистый соловей.
Конструкторы невольно замолкли и прислушались к окружающим звукам – всё было настолько славным и умиротворяющим, что их раздражение сразу бесследно исчезло. Царящий вокруг покой охладил разгорячённые головы, и друзья присели на берегу, потирая натруженные ноги, и против желания стали принюхиваться к отдающим тиной, но почему-то таким знакомым озёрным запахам. Безмолвие, не нарушаемое стрёкотом кузнечиков и вкрадчивым шелестом листьев над головой, начало незаметно их убаюкивать, и они, сами того не замечая, с удовольствием растянулись на ещё не остывшей от дневного солнца траве-мураве.
