Посмеяться и правда, было над чем.
Среди прочих звезд туристического сезона явно выделялся один русский поэт. Его звали Серегой и он один не брезговал местным виски, пахнущим жидкостью для чистки стекла. Этот самый “виски” Серёга пил, не закусывая, с самого утра. В промежутках между дозаправкой он читал случайным барышням, непредусмотрительно усевшимся неподалеку от него, стихи собственного сочинения.
"И каждый вечер я зажигаю свечи...." Стихи, между прочим, о любви, но дамы шарахались. Когда закончились русскоязычные слушательницы, поэт переключился на англичанок. Было очень смешно со стороны наблюдать, как они слушали романтически настроенного алкоголика, не понимая ни единого слова, стараясь при этом не шевелиться до конца монолога. Поэтический бенефис Серёги длился целых семь дней, после чего его, серо-зеленого от интоксикации, облегченно проводили на скорой отдохнуть под капельницами.
История жизни моего Мэттью тоже была похожа на нетривиальный сюжет из реалити-шоу. Как выяснилось, он был веселым английским плотником и прибыл в Египет в компании бывшей любовницы, ее мужа и их двоих детей. Вот так поворот! За бутылкой хорошего итальянского вина одним прохладным египетским вечером Мэттью рассказал мне историю, претендующую на мелодраму.
Пятнадцать лет назад, когда Мэт был юн, красив и поражал воображение английских девушек своим мотоциклом и гривой белокурых волос, на его пути встретилась замужняя Джессика. К слову, Мэттью тогда тоже был обручен, но это не помешало влюбленным опробовать кровати во всех дешевых мотелях графства Йоркшир. Результатом тайной страсти стала беременность, к которой Мэттью ни материально, ни морально не был готов. Любовники поссорились и разбежались, связь оборвалась. Помолвка Мэтта тоже была разорвана, но позже он все-таки женился на другой, прожил с ней семь лет, развелся, поделив с бывшей, по справедливости, один общий бар и двух разнополых той-терьеров.
В тот год, когда мы встретились на Красном море, позабытая возлюбленная разыскала его и пригласила на совместный отдых.
Так они и прибыли все вместе в Египет. Мэтью, Джессика, её лысый муж в стильных очках и двое детей, одним из которых была пятнадцатилетняя девочка с такими же желтыми кошачьими глазами, какими задорно глядел на мир её биологический родитель. Девочка, бесспорно, была дочерью Мэттью, сходство было поразительным.
И вот мой весёлый плотник и муж Джес, как ни в чем не бывало, вместе пьют, хохочут, то и дело добродушно похлопывая друг друга по плечу. Сижу и тихо офигеваю от этой идиллии. Этот лысый с манерами, наверное, святой. Ну вот какой, скажите на милость, земной мужик из плоти и крови смиренно согласится провести отпуск бок о бок с бывшим любовником своей благоверной? Я так и сказала ему: “Мне кажется, мистер, что вы – святой.” Он меланхолично улыбнулся и ответил:" Мы все взрослые люди. Лучше, если у ребенка с аутизмом будет два отца." В тот вечер я сильно зауважала английских мужчин за способность быть выше ревности и других, осложняющих жизнь проявлений мужского эго.
Дочь Мэттью Мэри была красивой и тонкой, как фарфоровая статуэтка. По каждому её осторожному жесту, смущенной улыбке и робкому взгляду было видно, насколько она хрупка. Девочка, очевидно, тянулась к своему родному отцу, и он каждый раз отвечал ей теплыми объятиями. Как выяснилось позже, роль взрослого человека была Мэттью не по плечу, так что это почти детское тепло было, пожалуй, абсолютным максимумом, который он мог предложить окружающим его людям.
