Мой отец пришел как раз к завтраку, когда редкие разговоры уже начинали набирать громкость, а сон уходил из глаз последних поднявшихся с нагретых мест. Папа собрал нас всех в одной комнате, толком ничего не объясняя и тем самым вызывая волну негодования. Многие переглядывались, по душному помещению проносились перешептывания. Но стоило отцу заговорить, как все резко замолчали.
– За ночь мы потеряли одного нашего патрульного, – обрушилось, как гром среди ясного неба. Фраза отца прозвучала настолько остро, словно нас всех поразили кинжалом в сердце. Я на секунду перестала дышать, пытаясь понять, кошмарный сон это или ужасная реальность. Однако когда я обвела взглядом помещение, затем вернулась к отцу, поняла: Генри нигде нет.
Что если это был он? Что если именно его окровавленное тело обнаружили где-то среди улиц поселения? Пускай и я порвала с Генри, но не могла не волноваться о нем. Этот человек продолжал оставаться частью моей жизни, и я от всего сердца не желала ему ничего плохого.
К счастью, моим страхам не суждено было сбыться. Бывший жених появился чуть позже, лишь мазнув по моей сжавшейся фигуре покрасневшим от недосыпа взглядом, затем развернулся и отправился в сторону своей семьи.
На этот раз народ не поднял шум. Все замерли в ожидании, боясь услышать в списке погибших имя близкого человека. Каждый в эту бесконечную минуту просил богов, чтобы они пощадили их близких. Но когда из коридора раздался истошный вопль, я вздрогнула. Теперь гробовую тишину прерывали лишь всхлипы этой женщины, они напоминали вой дикого зверя. Она схватилась за голову и упала на колени перед мужчиной, который видимо вернулся с обхода территории. Ее вязаный светлый платок, что был накинут на плечи, скатился по спине и оказался на полу.
Кто-то рядом со мной едва слышно выдохнул.
Я видела лица окружающих, видела в них сочувствие. Но в то же время в них было облегчение. Сегодня участь потери выпала не по их душу, сегодня им повезло. Я сглотнула, скрестив руки на груди. Никогда бы не могла подумать, что нас ждет нечто подобное.
Остаток дня прошел в траурной тишине. Мало кто рисковал говорить, чувствуя витающую в воздухе скорбь, что исходила от страдающей женщины. Она плакала почти до самого заката, отказывалась есть и пить, не принимала ничью помощь. Так глубоки и неустанны были ее страдания, будто она лишилась частички своей души. А вместе с ней в унисон рыдали небеса.
Когда наступили сумерки, народ заволновался. Весь день женщины не отпускали мужчин от себя, боясь допустить мысли отправить их в дозор. Откровенно говоря, больше никто особо не рвался геройствовать. Люди ждали спасения в лице темных магов, которое неизвестно придут ли вообще. Даже Генри, что отсыпался добрую половину суток, не выглядел к вечернему обходу так, словно готов был вновь ринуться навстречу опасности.
И все же, что они видели прошлой ночью? С чем столкнулись? Отец так и не рассказал, как конкретно погиб тот парень, а это оказался именно молодой светлый, немногим старше Генри, житель Борна. Алан, в свою очередь, тоже юлил, старательно отводя взгляд, когда я решалась задавать вопросы.
Что-то тут нечисто, – именно с этой мыслью я закрывала глаза этим скорбным вечером…
***
Нечеловеческий вой бил по ушам, словно пронизывая всю мою суть, а сердце трепетало по швам, грозя разлететься на тысячу осколков. Боль, не физическая, но одновременно с тем такая ощутимая пронзила грудную клетку. Тоска. Обида. Неверие. Страх.
