— Мальчики, отпустите меня, пожалуйста! — захныкала я преувеличенно жалостливо. Мозг работал в суперрежиме, пока я тянула время. — Зачем я вам нужна? Сами же сказали, что замухрышка.
— Да мне все равно, кто ты, — заявил громила. — Я тебя первый нашел, значит, женюсь.
— Что? — растерялась я. — Зачем? Поищи еще.
— Надо! — отрезал хромой и поморщился.
— А что с тем воином?
— С Ровеном? Да пошел он…
— Господин Эмматуэль, берем ее? — спросил толстячок.
Надо же, какое имечко громкое у этого урода! Ну, раз лицом не вышел, так хотя бы назовемся красиво.
— Давно пора.
Не успела я дернуться, как на меня набросили сеть, спеленали и потащили за руки и за ноги, как убитого зверя.
— Эй, а нельзя аккуратней? — возмутилась я. — Я сама могу пойти.
Но троица не обратила на меня никакого внимание. Толстяк что-то вдруг сделал, и мы поднялись над деревьями и понеслись по воздуху. И тут я опять чуть не сошла с ума от шока. Плащ оказался широкими черными крыльями. Теперь стало понятно, почему отрезанный кусок шевелился.
Я болталась между огромными птицами с человеческими лицами и тихонько поскуливала про себя. Громко выть боялась: а ну как сбросят на верхушки елей, и останутся от меня рожки да ножки.
Мы летели недолго и благополучно приземлились. Меня даже на ноги поставили, вот только колени сразу подогнулись, и я плюхнулась на каменные плиты широкого двора. Он был хорошо освещен, я успела разглядеть и высокие стрельчатые окна дома, похожего больше на старинный замок, и башенки над фронтоном с треугольными флагами, и каменные ворота, сейчас закрытые. Что находится за ними, даже предполагать не стала.
— Господин Эмматуэль, — бросился к гиганту крупный человек, одетый как служащий. — Поздравляю с выбранной невестой.
Он окинул меня взглядом, презрительно скривился и махнул рукой. Тут же сбежались какие-то люди, подхватили меня и поволокли к центральному входу. Я уже ничего не понимала и не сопротивлялась. Я устала, измучилась от боли в лодыжке, хотела есть и спать.
Но меня принесли в место, похожее на огромную ванну. Здесь в квадратном бассейне парила вода. Служанки, не слишком со мной церемонясь, сняли с меня ботинки, стянули колготки и гольфы, а потом и остальную одежду. И все это быстро и молча.
Воображение мгновенно нарисовало мне убийственную картину: сейчас меня искупают, а потом ввалится хозяин и… Я так и видела его в белом махровом халате и в тапочках. От представленного образа содрогнулась.
— Что вы хотите со мной делать?
— Такую замарашку нельзя выдавать замуж за нашего господина, — ответила хмурая женщина в длинном до пола платье и чепчике, из-под которого не виднелось ни одного волоска. — Сядь, покажи ноги.
Эта идеальная леди руководила всеми служанками только жестами, но в них было столько власти, что девушки понимали ее без слов.
— Я не замарашка. Это была праздничная одежда. Дорогая между прочим, а вы ее… — тут боковым зрением я поймала, что мою брендовую кожаную косуху запихивают в топку. — Н-е-е-е-т! Не смейте! — завопила во все горло.
Тут же, несмотря на больную лодыжку, дернулась за курткой, прижала ее к себе, как ребенка. Почему-то стало страшно расставаться с единственной вещью, оставшейся от дома.
И куртка обняла меня рукавами, слилась с телом, словно была живая. Этот факт немного царапнул. Я даже попыталась вспомнить, из чьей кожи сшита косуха.
Меня насильно усадили, миловидная служанка наложила ладони на колени и закрыла глаза. Я почувствовала тепло, даже небольшое жжение. Когда девушка убрала руки, мои ссадины на коленях исчезли. То же самое она сделал и с лодыжкой. Я чуть не заплакала, наконец-то освободившись от ноющей боли. Девушка попыталась забрать куртку, но я не дала
