- Тише, не дергайся, - Асад обхватил одной рукой мой затылок и заставил меня посмотреть ему в глаза, - поплачь. Только немного. Больше тебя никто не обидит. Веришь мне?
Отрицательно махнула головой. Нет, больше никому не верю.
Асад усмехнулся и вытер мне слезы, которые не прекращались. А потом он тихо что-то сказал. Но я не уверена, что все правильно расслышала.
- Ничего, ты научишься мне доверять…
Эта фраза была полностью лишена смысла. Зачем ему это?
Но сейчас я не хотела думать об этом. Мне впервые за долгое время было спокойно.
Спустя минут тридцать я все-таки успокоилась, потому что устала плакать. Да и голова жутко раскалывалась.
- В душ? – спросил Асад, перебирая мои грязные волосы. Я знала, что была жутко вонючей (конечно, целую неделю не мылась), но, казалось, что Асаду было совершенно на это плевать. Я не заметила ни капли отвращения. И это меня пугало. Не знаю, почему, но было именно так.
И все же от душа я не отказалась. Асад отнес меня в ванную комнату, которая прилегала к спальне, где я провела последние часы.
Ванная комната была небольшой, и мне это понравилось. Особенно желтый коврик под ногами. Мне показалось это такой обыденностью, что вновь захотелось плакать.
- Ты останешься здесь? – прошептала я, когда Асад замер напротив меня. Он явно не спешил оставлять меня одну.
- А тебя можно оставлять одну? – последовал возмутительный вопрос, на который я даже не стала отвечать. Меня злил не тот факт, что он не доверял мне, а то, что он увидит меня обнаженной. Нельзя. Красный свет. Все. Стоп. Меня больше никто не тронет. Меня больше никто не увидит голой.
- Нужно, - ответила немного дерзко, но тут же прикусила язык. Я не хотела злить Асада. Ведь я знала только пока одну его сторону.
Но мужчину, казалось, наоборот лишь позабавил мой ответ. Ну, пусть развлекается. Мне не жалко.
Я думала, что на этой прекрасной ноте Асад покинет меня, но нет. Мужчина вдруг начал шариться по ящичкам. И буквально через секунду я поняла, что он делал. Асад доставал все острые или, которые могут причинить вред предметы: маникюрные ножницы, фен, пилочка для ногтей, какие-то таблетки в продолговатой белой баночке и много остального хлама.
- Теперь вперед, - кивнул Асад на душевую кабину, а потом направился на выход. Только вдруг остановился и немного угрожающе произнес:
- Не смей запираться.
И вышел, громко хлопнув дверью. Я лишь закатила глаза. Быстро сбросив все, что было на мне, я настроила воду и встала под теплые струи. Все-таки вода творит чудеса. Она, казалось, смывала не только грязь, но и воспоминания.
Я захотела в туалет, опустилась на корточки, но у меня ничего не получилось, потому что низ живота вдруг пронзила сильная боль. Вот черт!
Я глухо вскрикнула и укусила себя за мясистую часть ладони, чтобы Асад не услышал мой крик. Только его мне здесь не хватало. Боль была такой резкой, что у меня аж потемнело в глазах. Только не плачь. Не плачь! Но как сдержаться?
- Господи, - выдохнула я, - ну за что?!
Оставалось надеяться, что у меня был просто цистит, а не воспаление посерьезнее. Стала глубоко дышать, чтобы немного прийти в себя. Вроде стало легче. Я хотела выпрямиться, но вдруг почувствовала, как по ногам что-то потекло, и промежность вновь опалило огнем.
- Ой, мамочки! – сил сдерживаться уже не было, и я вновь расплакалась. Было просто невыносимо больно. До темных пятен перед глазами. Было больно между ног и внизу живота. Я бросила быстрый взгляд себе между ног: слаба богу, это была не кровь. Но легче от этого не становилось. Я разрывалась между тем, чтобы позвать Асада в эту же минуту или все-таки помыться? Хотелось смыть с себя всю грязь окончательно. И, я была уверена, если я буду чистой, то будет легче.
