На меня смотрели пустыми блёклыми глазами, не испытывая никакого любопытства. Никто не кричал, схватившись за прутья решётки, не требовал немедленно выпустить. Похоже, в задачи инквизиции не входит истязание осуждённых и издевательства над ними.
По длинным, мрачным коридорам темницы бродили стражники, но их лица почему-то скрывали чёрные кожаные маски. Но сама атмосфера этого места казалась тяжёлой. Воздух затхлый, влажный, пахнет сыростью и плесенью…
– Разговаривать будете через решётку, – произнёс граф, останавливаясь.
Я растерянно заозиралась, не сразу увидев сестру, лежащую на койке с матрасом, набитым сеном…
– Благодарю, – натянуто улыбнулась и шагнула к решётке. Граф не ушёл. Остался стоять, не двигаясь и, видимо, собираясь слушать всё, что я хочу сказать. Или просто опасается, что я могу сболтнуть лишнего. Никогда не имела такой привычки…
– Ирида? – осторожно позвала, вглядываясь в полумрак. От тусклого света лампы резало глаза.
Сестра вздрогнула и приподнялась на локтях, настороженно глядя на меня.
– Кара? – недоверчиво спросила она, вставая навстречу.
Побледнела, осунулась. На шее знак Салемских ведьм… Значит, правда. Дура.
Чёрная руна, нанесённая умелыми руками, сразу привлекала внимание. Она уродовала кожу, казалась мерзкой.
– Пришла или притащили? – бледные тонкие губы исказила усмешка. Ирида взялась грязными пальцами за холодные прутья и прислонила к ним лицо.
Я инстинктивно отступила, слегка запнувшись.
– Страшная? – оскалилась она, демонстрируя жёлтые зубы.
– Могло быть и хуже, – ровно отозвалась я, а сестра истерично рассмеялась.
– Явилась посочувствовать или жизни учить, как обычно?
– Поздно уже… учить. Драть тебя нужно было, – произнесла я, глядя в ярко-зелёные глаза сестры. Красивые, раскосые, притягательные. Раньше я даже немного ей завидовала. Ириде досталась красота матери, её цвет глаз, её прямые светло-русые волосы. Я же точная копия отца. Курчавая, и глаза цвета янтаря. Когда сила пробудилась, они стали ярче, налились краской. Появились карие прожилки.
– Тогда зачем? – хмыкнула она и рваным движением зачесала волосы назад.
Я обернулась на графа, поджимая губы, и выдохнула.
– Хочу попросить тебя кое о чём.
– Ты? – бровь Ириды насмешливо изогнулась. – О чём же?
Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, я собралась мыслями.
– Пообещай, что если когда-нибудь… ты снова окажешься на свободе, то станешь жить по закону. По правилам. Честно.
– Смеёшься? – язвительно фыркнула она, резко оттолкнувшись от решётки. – Окажусь на свободе? Очнись, Кара. Меня казнят!..
Вздрогнула, на секунду прикрывая глаза.
– Если не казнят… если вдруг так случится, – тихо произнесла я, ощущая, как в груди грохочет сердце.
– Что? – Ирида недоверчиво склонила голову набок. – Во что ты ввязалась? Решила спасти меня?
– Просто пообещай, – сдержанно повторила я, сжимая пальцы до побелевших костяшек. – Пожалей отца и позаботься о нём. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. И… напиши отцу письмо, извинись перед ним.
Ирида горько усмехнулась, прикрывая покрасневшие глаза ладонью.
– Я не просила меня спасать, не просила заботиться обо мне…
Волнение уступило место злости. Гнев полыхнул в крови, требуя выхода. Шагнула к решётке, сунула руку сквозь прутья, вцепившись в грязную тунику, и резко притянула сестру, ухватив за грудки.
– Ты идиотка… – процедила ей в лицо. – Прекрати думать только о себе. Сколько сил на тебя потратили: я, отец, мать… Придушила бы, но папа… он любит тебя, гадину. Радуйся, – так же резко отпустила и демонстративно вытерла руку.
