Ну не целка она и что с того?
Пиздец…
Тысячу лет такого желания не испытывал. А сейчас как сдурел. Сам не знаю, что на меня нашло.
С Ивой всё как-то по-другому. Не тянет девочка на опытную. Реакции не те.
У неё вообще что-то было с мужчинами?
Или все же играет хорошо?
А, по сути, какая мне, нахер, разница?
Всё, чего я хочу — это выгулять своих демонов.
Зачем мне забивать голову ненужными догадками? В конце концов, Ива здесь для того, чтобы развлечься.
Подцепив с тарелки оливку, утыкаюсь взглядом в футляр с кольцом.
— Хм… — бросив оливку обратно, поднимаю коробку с ювелирным украшением.
Камень приличный. Кольцо определенно помолвочное…
Илья серьёзно думает, что этим решит свою проблему? Женившись назло отцу на первой встречной девчонке?
Градус возбуждения тут же падает.
Представив Иванну в статусе его жены, встряхиваю головой. Слышу звук выстрелившей из бутылки пробки. Последовавший за ним звон разбитых хрустальных подвесок. А затем и вовсе содрогаюсь от грохота рухнувшей на пол маминой массивной люстры. Той, что она привезла из Чехии…
— Твою мать…
Тело окатывает ледяной волной.
Не девочка, а беда какая-то…
Сердце, пропустив резкий удар, начинает неровно биться.
Захлопываю футляр и срываюсь к ней.
18. Глава 18
Глава 18
Макс
Влетаю в гостиную. О том, что босой, вспоминаю лишь когда наступаю на осколок битого хрусталя.
— Блядь! — рявкаю я.
Оступившись, сбавляю скорость.
Умытая шампанским Иванна делает поспешный глоток из бутылки и, обтекая винными струйками, замирает. Прослеживает, как я, матерясь и прихрамывая, приближаюсь к ней.
— Я н-нечаянно… Максим Андреевич, — бормочет девчонка, не сводя с меня растерянного взгляда. — Пробка… она сама как-то… вылетела. Я только успела снять мюзле и вот… собственно… — судорожно вздохнув, непроизвольно роняет на пол проволочную уздечку. — Э-м-м… а люстра же… от пробки не могла? Не?… — нервно дернув губами, умолкает.
В глаза смотрит, как нашкодивший ребёнок.
Твою мать…
ТВОЮ. МАТЬ.
Орать на неё язык отчего-то не поворачивается, но руки так и чешутся выпороть зад.
А-а-а-а-р-р-р!
Молча взмолившись богу, бросаю беглый взгляд на потолок.
Из небольшого отверстия торчит огрызок провода. Видимо крепление сорвалось. Хоть я раньше и не замечал никаких дефектов в установке. Эта люстра висела здесь много лет! Намертво приколоченная к потолку!
НАМЕРТВО.
Черт бы её побрал!!!
Издав нервный смешок, подхожу к Иве. Едва не поскальзываюсь на коллекционном французском за девятьсот косарей.
Хер с ним. С шампанским. Живой, да и ладно.
Но как только догоняю умом, что за бутылка у девочки в руках, меня бросает в холодный пот.
«Совет да любовь. Моему родному сыну и его избраннице. Мама.» — гласит надпись, сделана матерью на моё двадцатипятилетие.
— Заебись… — шиплю я, вытаскивая из стопы острый осколок. Вспоминаю тот паршивый день рождения, и меня начинает бомбить.
В тот вечер я вернулся из очередной заграничной командировки. В честь удачной сделки купил кольцо с бриллиантом и шикарный букет. Рассчитывал отпраздновать помолвку с любимой девочкой Катей. Встречались мы с ней около двух лет. Почему-то тогда я думал, что она единственная и неповторимая. Послана мне свыше…
Позвонил ей, пригласил на ужин. Хотел сделать сюрприз. Но в ответ неожиданно получил отказ. Катя по телефону разорвала наши отношения. Сказать в глаза, что влюбилась в другого, увы не смогла. Обвинила меня в частых разъездах. В том, что мы редко с ней проводили время и она устала жить в режиме постоянного ожидания.
