— Случай как-то не представился.
— Она меня теперь замучает расспросами, — сокрушался Женя.
Я пожала плечами и ухмыльнулась:
— Твои проблемы. Пойдём лучше есть! — крикнула я ему уже из кухни.
Бульон пришлось разогревать в микроволновке, чайник ставить заново, так как все безнадёжно остыло. Женя ел с аппетитом, иногда недобро зыркая на меня красными от вчерашнего перепоя глазками. Кто ж его поймёт, чем сейчас я ему не угодила. Он довольно странный, и его поведение и в трезвом виде иногда не поддаётся логике. Я налила ему огромную кружку чая, бухнула туда побольше сахара, положила перед ним пять таблеток антипохмелина, и вышла из кухни, чтобы запустить в стирку его вещи.
Из ванной я услышала стук в дверь, а потом голоса. Я сполоснула руки, вытерла их и вышла. В проёме входной двери я увидела Женю, по-хозяйски сложившего руки одна на другую у груди. На лестничной клетке стояли две вредные тётки — активистки нашего дома, которым никогда не сидится спокойно в своих квартирах, и они от безделья постоянно шастают по соседям с просьбой подписать какие-то бумажки.
— Я же вам ясно сказал, ничего мы подписывать не будем. Уходите.
— А вы, собственно говоря, кто? — затараторила одна из них.
— А вы как думаете? — надменно произнёс он. — Я жилец. Правда, Томочка?
Она опять открыла рот, чтобы что-то сказать, но он захлопнул перед её носом дверь.
— Я не поняла, что сейчас произошло! — захлёбываясь от возмущения, почти выкрикнула я. Мужик с бодуна, с красными глазами, как у бешеного кролика, ещё и в моём халате — моя репутация испорчена окончательно и бесповоротно. — Эти две выдры сейчас пустят сплетни обо мне по всему дому!
Он пожал плечами:
— Твои проблемы.
— Я выгоню тебя сейчас же, прямо в этом халате и делай, что хочешь.
— Не выгонишь, — он покачал головой, — ты слишком добрая для такого.
— Зато вчера ты меня считал исчадьем ада, — усмехнулась я.
— Я ошибался. А может быть и нет. Но ты же понимаешь, что если ты меня всё же выгонишь, то нелепых сплетен будет гораздо больше.
— Ладно, считай, что ты меня уговорил. Оставайся, маленький мстительный гадёныш.
Я наградила его взглядом, полным презрения и прошествовала на кухню, чтобы наконец-то допить свой чай. Отхлёбывая холодный чай, я мысленно ругала Женю всеми известными мне ругательствами и жалела, что не отвезла его вчера домой к родителям.
Когда я, немного успокоившись, вошла в комнату, Женя стоял перед письменным столом и держал в руках фотографию в рамке, с которой на него смотрели мои родители и я, улыбающаяся, с распущенными волосами, в летнем цветастом сарафане.
— У тебя есть сестра-близнец?
— С чего ты это решил?
— Да так, подумал, — он поставил фотографию на место. — Знаешь, как в фильмах бывает: одна сестра добрая и милая, а другая, как ты. Нет, правда, ты на себя здесь совсем не похожа. Где ты настоящая?
— Чтоб быть похожей на себя, мне надо было нацепить на голову мотоциклетный шлем, — пробубнила я. — Я настоящая и с родителями, и с тобой. Просто родители не знают того, что знаешь обо мне ты. Дома я не пью, не курю, не матерюсь, и вообще дома я исключительно положительный человек. Родители дали мне всё, что могли, и они заслужили, чтобы их единственная дочь была именно такой, о какой они мечтали. Я закончила школу с золотой медалью, университет с красным дипломом, устроилась в крутую юридическую фирму, сама заработала на квартиру. Если бы я устроила ещё свою личную жизнь, они были бы на седьмом небе от счастья. А здесь, в городе, мне не нужно оправдывать ничьих надежд. Здесь я никому ничего не должна, и я могу жить так, как хочется мне, не оглядываясь ни на кого и не задумываясь, кто и как меня оценивает.
