Я забралась с ногами в кресло, обхватила колени и сидела, уставившись в стену. В голову закралась одна мысль и не хотела покидать её — Саша, каким бы говнюком он ни был, всегда будет для Жени важнее, чем я. Это и понятно. Саша — любовь его жизни. Может ли друг значить больше, чем любимый? Или хотя бы столько же…
Я подумала о своих друзьях. Они остались в той, прошлой жизни, в новой для них просто не было места. Кто-то спился, кто-то сидел, кто-то с длинными засаленными волосами, собранными в неряшливый хвост, до сих пор расхаживал в коже, обвешанный железом, кто-то завёл семью и жил жизнью типичного обывателя. Мы всё ещё созванивались, в основном по праздникам, и считали друг друга друзьями, но уже много лет даже не виделись.
Зазвонил телефон, и я пошла за ним в прихожую, долго рыская в сумке, прежде чем нашла его. Звонила мама. Услышав мой угасший голос, которому я тщетно пыталась придать нормальное звучание, мама забеспокоилась. Я уверяла её, что всё в порядке, и я просто устала, потом пожелала маме спокойной ночи и легла, не переодеваясь, на диван, наглотавшись перед этим успокоительных. Без пяти одиннадцать я проснулась от звонка телефона. На дисплее было Женино имя. Я сбросила вызов и снова легла на диван, положив телефон рядом с собой. Не слишком ли поздно для звонка? Телефон зазвонил снова, я отключила звук, но он продолжал назойливо вибрировать под ухом. Я швырнула телефон в стену, с запозданием подумав, что его может постигнуть участь, похожая на судьбу бокала. Но, судя по жужжанию у стены, он был цел, по крайней мере, работал.
Уснуть не получалось. Где-то через час зазвонил домофон. Я медленно подошла к нему и сняла трубку.
— Том, пусти меня, — это был Женя.
— Иди туда, где был, — это прозвучало тихо и безэмоционально.
— Том, я всё объясню.
— Не трудись. Заберёшь свои вещи завтра.
— Если ты меня не пустишь, я буду кричать под твоим окном, пока не откроешь.
— Кричи сколько угодно, — я повесила трубку и отключила звук на домофоне. В конце концов, не такой же он дурак. Постоит и уйдёт.
Через некоторое время на улице и правда раздались крики. Да, я, похоже, не очень хорошо разбираюсь в людях. Женя во всю глотку орал моё имя. Господи, как же стыдно перед соседями! Как я им в глаза смотреть буду? Но впускать его я всё равно не собиралась. С такими истошными воплями недолго и голос сорвать. Сорвёт — и тогда точно уйдёт. Немного погодя крики прекратились. Как и предполагалось, Женю надолго не хватило. Я удовлетворённо ухмыльнулась и закрыла глаза. Но буквально через пару минут раздался дверной звонок. Неужели это то, о чём я подумала? Я приоткрыла дверь.
— Как ты вошёл?
— У твоих соседей не такое каменное сердце, как у тебя.
— Ты хочешь сказать — не такие крепкие нервы?
— Пусти меня. Я хочу тебе всё объяснить.
— Не думаешь, что сейчас немного не подходящее время для объяснений? — я пыталась учуять от Жени запах алкоголя, не может же так себя вести трезвый человек. Но даже слабого запаха не было.
— Я всё равно уже пришёл.
— Как пришёл, так и уйдёшь, — я попыталась закрыть дверь, но он успел подставить ботинок.
— Я буду стучать в дверь. Пусть слышат соседи.
— Тогда они вызовут полицию.
— А я тогда скажу полиции, что ты удерживаешь мои вещи.
— Да я хоть сейчас их в окно вышвырну. Иди лови, — моя безучастность сменилась на гнев.
— Том, он хотел покончить жизнь самоубийством.
