Вскоре Тангавор свернул с шоссе к ущелью с громадными деревьями, покрытыми мхом, проехал еще около километра и остановился перед высоким забором. Беззвучно распахнулись ворота, и аттар въехал на ухоженную, посыпанную светлым щебнем подъездную дорогу. Лес расступился, и перед ним открылось маленькое черное озеро, на берегу которого стоял особняк, выкрашенный темно-синей краской. Мрачный Блархус, скрытый от чужих глаз, – резиденция аттара в этих краях. Ливень неистовствовал, скрывая дальний берег в серой пелене.
Тангавор давно заметил, что, если в душе сидит усталость или бессильная злость, морская вода вымывает, а морской ветер выдувает все начисто. Борьба с непослушным ветром, яхта, скользящая по волнам словно птица, ощущение полета и свободы. Аттар болел морем, и сейчас дождь, хлеставший прямо в окна, вызывал внутри знакомую азартную дрожь перед любимой стихией.
Мужчина открыл дверцу машины, шагнул в стену дождя и поднял голову, позволяя воде смыть с тела выматывающее напряжение двух суток без сна. Он долго стоял, слушая встревоженные волны на озере, а тело знакомо коченело под порывами ветра.
А на крыльце молча и расслабленно ждала Ханна-Мэй, верная помощница. В ее возрасте человеческие женщины уже нянчат внуков, а она почти тридцать лет нянчила Тангавора. Единственной ее заботой было обеспечение комфорта айянера в любом краю этого мира. Второй такой не найти. Она знала привычки аттара лучше его самого, незаметно окружая его теплым коконом опеки во всем, что касалось быта.
Аттар отправил Ханну-Мэй с частью охраны в Блархус сразу после звонка советника, доложившего об отказе Варвары, чтобы помощница могла подготовить дом к приезду Тангавора. Предупредив Ханну, что будет в Саддике лишь к вечеру, аттар всю ночь работал, отдавая последние распоряжения перед отъездом.
Утром Тангавор покинул столицу, чтобы помчаться на встречу к несговорчивой женщине. Ярость от ощущения, что он зависит от нее и вынужден сорваться и бросить дела, больно кусала и трепала нервы всю долгую дорогу. Есть такие женщины, которые любят для вида сопротивляться, нарочно вызывая у мужчины азарт охотника. В любое другое время Тангавора такая игра позабавила бы, но в тот момент мысль о том, что Варвара оказалась из этих взбалмошных и непредсказуемых девиц, привела его в бешенство. При таком раскладе спектакль становился слишком рискованным.
И только ночью, наедине с Варварой, которая трогательно и беззащитно разметалась по постели, вымотавшийся аттар осознал, что дважды ошибся в этой хрупкой женщине. Первый раз – когда решил, что взрослая незамужняя женщина легко согласится на почти стандартный контракт об эскорте. Второй раз – когда решил, что она затеяла игру «попробуй догони».
Аттар улыбнулся, вспоминая, как она взъерошенным мокрым воробьем выскочила из ванной в огромном пушистом халате и попробовала его прогнать. Он почувствовал на животном уровне, что если сейчас откажется уходить, задавит властью или, наоборот, подчинится и уйдет, то проиграет. И она больше никогда не подпустит его к себе или, наоборот, сломается. Игнорируя свои инстинкты, требующие смять и подавить, он выбрал третий вариант – ворваться в ее границы на равных, обнять и удержать.
Аттар повернулся к дому и улыбнулся Ханне-Мэй, которая наверняка уже наполнила долго пустовавший дом теплом. Знавшая его с детства женщина совсем не боялась аттара и сейчас по-доброму улыбалась в ответ. Исчезнет ли из глаз Варвары Лайя страх, который отчего-то вызывал у Тангавора болезненное бешенство?
