— Вместо тебя отец найдет кого-то другого, — отрезала я тихим голосом. — Мы с тобой хотя бы оба этого не хотим, а другой…
— А другой жених будет не прочь наплодить потомство с юной красоткой Утенрод? — понимающе хмыкнул мужчина. — Что ж, звучит логично. Впрочем, ты плохо знаешь меня. Возможно, я передумаю сбегать и захочу, скажем так, познакомиться с тобой поближе?
Его ладонь накрыла мою щеку, и кожу обожгло волной жара. Прикосновение было теплым, почти горячим и совершенно бесстыдным.
Я отшатнулась.
— Пошел к дьяволу!
— Я уже там нахожусь. — Он махнул подбородком в сторону дома.
Я успокоилась только тогда, когда вернулась обратно к главному входу в поместье. По правде, я практически бежала, чтобы не видеть и не слышать этого ужасного, отвратительного человека. Чтобы не дышать с ним одним воздухом.
Искры слетали с моих пальцев, как всегда, когда я не контролировала свою магию. Учитель научил её утихомиривать, но не объяснил, как жить с ней. Отец и вовсе не считал моё колдовство чем-то значимым — так, легкая особенность дочери, от которой нет ни пользы, ни вреда.
— Магия для простого люда, — так он говорил. — Твое предназначение в ином.
Угу, в рождении наследников и бессмысленном прозябании в стенах поместья, будучи чьей-то женой.
Я была раздражена сверх меры. Мне хотелось запулить энергетическую волну в Алексиса Коэрли и испепелить его к чертям собачьим. Потом бы так и оправдывалась перед отцом:
— Он меня взбесил, и я от него избавилась. Прости, вышло случайно.
Уф. Невозможное чувство. Какое-то новое, незнакомое и совершенно лишенное разумности.
До самого ужина я не покидала своей комнаты. Заперлась в ней, обложилась книгами, но текст не шел, буквы расплывались перед глазами. Меня охватывал гнев, стоило вспомнить надменный взгляд нашего пленника, его ладонь, коснувшуюся моего лица.
То, как легко ему это далось — словно он привык ощупывать девиц и не видел в этом ничего порочного.
Нет уж. Я не свяжу свою жизнь с Коэрли.
Ни добровольно, ни принудительно.
2. Глава 2
Той ночью мне не спалось. Нехорошие мысли терзали, не давали покоя. Вечером отец согласовывал текст писем о моей помолвке — и теперь я думала только о том, что с каждым днем его безумная прихоть всё ближе и ближе к реальности. Завтра письма разлетятся по соратникам отца, вскоре газеты раструбят о свадьбе. Меня нарядят в пышное платье и выкинут прямиком к алтарю — с человеком, которого я терпеть не могу.
Так что же делать?
Бежать? Чтобы меня поймали, как и Коэрли, потому что ищейки отца не позволят никому далеко уйти?
Я боялась что-то менять. Постыдное чувство ширилось в груди, но я не могла переступить через себя. Находила оправдания собственной трусости.
Я вылезла из постели и прокралась к выходу из дома. Пока не сбежать, но хотя бы ощутить свободу. Подышать воздухом. Представить, что вот-вот я уйду отсюда навсегда.
В холле наткнулась глазами на портрет матери и долго смотрела на него. Как бы она поступила? Что бы она сказала мне делать? Неужели отдала бы в лапы врагу?
Я совсем её не помнила (что неудивительно, она даже не успела подержать меня на груди), но иногда мне не хватало материнского одобрения. Хотелось сесть рядом с ней и поговорить. Задать вопросы. Получить совет или даже оплеуху. Понимать, что ты в целом мире не одна.
Увы, мертвые нас не услышат. С ними бесполезно разговаривать.
Я шагнула в темноту, и та обхватила меня за плечи. Ветер лизнул затылок, скользнул под одежду. Я стояла на крыльце и смотрела вдаль, прося всех богов, чтобы они дали мне ответ: как поступить.
