– …говорят, мажордом видел, – мужчина, составивший компанию двум юным леди явно определенной специализации, с предвкушающей улыбкой склонился над своим бокалом, – как выпрыгнул кто-то из окна. Только это не супруга егойная вовсе!
– А кто? – На лице у миленькой девушки, сидевшей напротив, читался живейший интерес.
– Какая-то другая женщина, пониже и поменьше. И волосы цвета непонятного – то ли темные, то ли светлые.
– А это как, – опешила вторая девушка, – или темные, или светлые? Должно что-то одно на голове быть!
– Я не знаю, Лизон, – усмехнулся мужчина, – как мне сказали, так и говорю. И, значится, сиганула – и сразу к коню!
– Там и конь был?
– Да, Кита, я же говорю! На коня запрыгнула, и ка-а-ак даст деру! И мажордом пока из дому вышел – так ейный след и простыл! А потом герцог сверху ка-а-ак закричит!
– Что закричит? – На лицах девушек застыло одинаковое, любопытно-безмозглое выражение.
– Так закричит, мол, супруга пропала, в розыск ее! И по южному тракту сам, значится, с отрядом поехал.
Я прикусила губу. Вон оно, значит, как – сам разыскивает. Почему-то не ожидала такого от герцога – особенно учитывая его большую «любовь» к Орнессе. Ах да, одобренный богами брак… но тоже не вяжется.
Если я хоть немного разбираюсь в мужчинах – а я разбираюсь, – по моим прикидкам, нужна была ему Орнесса, как корове новое седло. И то, что он поехал разыскивать ее сам, вызвало у меня волну любопытства, которую не смогли погасить даже принесенные лично трактирщиком котлеты. Да и внушительный счет на почти целый золотой (комната на две ночи, ужин и информация) тоже не заставил отвлечься. Я даже скандалить не стала – не столько из жадности, сколько из желания не привлекать к себе лишнего внимания. Так, поторговалась для виду, сторговала два медяка и с видом оскорбленной невинности удалилась в собственные покои.
После водных процедур, занявших у меня немалое количество времени только потому, что я решила выполоскать волосы до скрипа, я с чистой совестью устроилась на мягкой перине и почти сразу же заснула.
Утро встретило меня гомоном птиц, ржанием лошадей и запахом свежего навоза. Вспомнив, что окна моей комнаты выходят прямиком на конюшню, я не стала долго рассиживаться и спрыгнула с постели. Ополоснув лицо, накинула свежую одежду и спустилась в общий зал. Завтракать не стала, и, хотя запахи с кухни доносились соблазнительные, я помнила о вчерашнем счете. Уточнив у трактирщика, как мне добраться до банка, выскочила на улицу.
Да, немного посвежело, и летний день вот-вот готовился разразиться дождем. Но это не помешало мне прийти в банк и внести на счет все деньги, полученные за вчерашний заказ, оставив себе десяток золотых. Далее мой путь лежал в одежную лавку, где за полтора серебряных я стала обладательницей двух длинных платьев приличной (как выразилась хозяйка) расцветки и кожаных ботинок на подковках, коими цокали по брусчатке горожанки. А после я намеревалась заняться поисками жилья.
Но – не судьба. Едва я вышла на улицу, разразился тот самый дождь. Пришлось брать извозчика и возвращаться в трактир.
– Госпожа, никак обложной дождик намечается, – приветливо встретил меня хозяин, а я только кивнула.
Сама вижу, что обложной, мать его! Пару дней так точно носа из дому надолго не высунешь – разве что на извозчика состояние потратишь. А я так не люблю; мне здесь так точно пару месяцев отсиживаться, и комнату надо выбрать приличную, и сад посмотреть, и с хозяином пообщаться. А в дождь… нет, я так не могу.
