— Она тоже наказывала тебя уборкой?
— Как только ни наказывала, но этим никогда. Я самостоятельно убираю свою комнату, просто эта спальня в разы больше моей.
Хм, интересно.
— В особняке есть слуги.
— Да, но это слуги Сесиль. В смысле, теперь твои, конечно же. Они убирают общие комнаты, а мы с Мег и Таей и так пользуемся добротой Прайеров и живем за их… то есть теперь за твой счет.
Родители Алиши ничего ей не оставили?
— Учишься ты тоже за счет стаи? — спрашиваю я, и мне действительно интересно. Алиша для меня девушка-загадка, хотя после боя с Августом первое что я сделал — это узнал ее имя и кто она. Ответ был таким: она сирота на обеспечении стаи. Как бы Сесиль ни распиналась за ужином, что Алиша плохая волчица, приняли ее в Черную долину, чтобы потом подороже продать какому-то вервольфу для продолжения рода.
Вопрос про обучение простой, но девушка вдруг бледнеет и прекращает полировать деревянный столик. Смотрит на меня настороженно, если не сказать — испуганно.
— Да, альфа Хантер. Сесиль позволила мне учиться, потому что я очень этого хотела.
Все, что я успел узнать о матери Августа — она ничего не делает просто так.
— Это похвально.
— Похвально?
— То, что ты решила получить высшее образование.
Алиша расслабляется и направляется к следующему этапу уборки — кровати. Стаскивает покрывало и простыни, а мое воображение уже рисует ее распластанной на этой кровати. Подо мной. Возбужденной, стонущей мое имя.
Картина такая яркая, что воображаемое возбуждение превращается в мое настоящее. У меня встает, но к счастью, Алиша на меня не смотрит. Иначе сбежала бы. Или нет?
Посмотрим, есть ли пределы у ее послушности!
Я поднимаюсь одним мягким, бесшумным движением, и подхожу к девушке, которая снимает наволочки с подушек. Чтобы заключить ее в объятия и прижать спиной к себе. Алиша дергается, но тут же замирает. Не расслабляется, нет. Просто заставляет себя стоять на месте.
— К тому же, — продолжаю я наш разговор, склоняясь к ее уху, — когда у нас будут совпадать занятия, я как твой жених смогу отвозить тебя в институт.
— Благодарю, альфа. Но у меня есть собственная машина.
— Собственная? Тоже подарок Сесиль?
— Августа. На совершеннолетие.
Еще интересней. Откуда у сиротки, которую никто ни во что не ставит, и которая считает себя серой и незаметной, такие бонусы? Но сейчас меня гораздо больше интересует вкус ее кожи, по которой я провожу языком.
Сладкая.
Какая же она сладкая.
— Что ты делаешь? — Голос Алиши слегка подрагивает, выдавая ее волнение.
— То, что делает со своей невестой любой жених.
Я поглаживаю ее живот кончиками пальцев, слегка забираясь под рубашку. Кожа у Алиши мягкая, бархатная и горячая.
— Ты сказал, что поцелуи не наказание.
— Поощрение, да. В данном случае за качественную уборку.
— Я еще не закончила, — сдавленно шипит она.
— Я тоже, — я смеюсь и прикусываю мочку уха. Ладонью скольжу выше, обхватывая холмик груди через тонкую ткань белья и слышу рычание.
— Ты что-то сказала, волчонок?
Рычание тут же прекращается, если можно застыть еще сильнее, Алиша это делает, а я будто читаю ее мысли: послушная волчица вовсе не хочет быть послушной. Она хочет вырваться и покусать меня.
Но сделка есть сделка.
Прижимаю ее к паху, позволяя почувствовать насколько сильно я возбужден нашими объятиями, и продолжаю исследовать ее грудь. У Алиши она небольшая, но упругая с маленькими, стоячими сосками. Я сжимаю один, перекатываю между пальцами, и волчица рвано выдыхает.
