— Хорошо, я приму душ еще раз.
— Что тебе мешало сделать это раньше?
— Я не хотела, чтобы ты почувствовал мой запах, — признаюсь, рассматривая пуговицу на его рубашке. Впервые радуюсь, что волчицам не обязательно поднимать взгляд, а точнее, желательно его опустить как можно ниже. Но у меня ниже этой пуговицы опустить глаза не получается.
— Это я понял. Почему? К чему все эти телодвижения?
Второе признание дается мне сложнее, но дается:
— Я не хочу оказаться твоей истинной парой.
Хантер молчит, и я поднимаю взгляд. Ответный взгляд альфы полон терпения, которое, кажется, вот-вот лопнет.
— Об истинных ты узнала только вчера вечером, но запах маскировала и раньше. Я хочу услышать, зачем?
— Просто так, — пожимаю я плечами и слышу утробное рычание зверя. — Хорошо-хорошо, я делала это тебе назло. Ты упорно хотел меня понюхать, а я этого не хотела.
— Умница, волчонок. Не ври мне больше. Пойму сразу, тебе же будет хуже.
Куда хуже?!
— За мной, — командует он и к моему огромнейшему облегчению проходит лестницу, ведущую в мою комнату. В сердце врывается надежда на то, что не все так плохо.
Но мой пульс тут же учащается, когда я начинаю понимать, куда мы идем.
К бассейну.
— Ты ведь шутишь? — выдыхаю я, застывая на пороге. После первого ужина я тоже боялась наказания, но ничего страшного не случилось — меня всего лишь заставили убирать комнату. Может, сейчас он тоже просто меня пугает?
— Нет, Али, с шутками на ближайшее время покончено. Я не люблю чувствовать себя идиотом. Ты упрямая, но я упрямее тебя.
— Ты альфа, тебе вообще все можно.
— Да, именно. Покончим с этим быстро, и я отвезу тебя на учебу.
— Я поднимусь к себе и приму душ.
Что мне еще остается?
Я хочу развернуться и удрать, но вспыхивающий синим взгляд и голос Хантера меня останавливают:
— Ко мне!
Это приказ альфы. То, чему у вервольфов нет возможности сопротивляться, если, конечно, ты не другой альфа. Поэтому моя воля связывается, будто на мое сознание набрасывают петлю, удавку. Ноги больше меня не слушаются, и я шагаю к этому садисту и к краю бортика.
Я что, собака какая-то? Во мне вспыхивает такой гнев, что даже страх отступает. Мое тело сейчас подчиняется ему, но я вкладываю в свой взгляд все, что о нем думаю. Хантер на это только усмехается.
А в следующую минуту я осознаю, что так быть не должно. У него не должно быть власти надо мной. Так почему есть? На смену желанию его покусать резко приходит растерянность.
— Я не давала клятву.
Именно для этого она нужна: альфа может управлять своей стаей. Только своей! Другие альфы не могут нам ничего приказать. Мы клянемся своему вожаку в верности, а взамен стая получает защиту.
Хорошенькая же у меня защита!
— Очевидно, это не требуется. Ты и так признала меня своим альфой. Или истинной парой.
Что?!
Все мои страхи возвращаются, и я пытаюсь рассмотреть во взгляде Хантера, насколько он прав. Кажется, он делает то же самое, потому что, глядя на мое лицо, опасно прищуривается:
— Почему ты не хочешь быть моей истинной, Али?
— Шутишь? Это как отдать себя в пожизненное рабство!
— В мое, это я понял. — Альфа не меняется в лице, но волчьим чутьем я чувствую его недовольство, гнев. Меня окутывает его эмоциями. — Только не понимаю: чем я хуже остальных вервольфов, что ты так от меня бегаешь? Мне нравятся такие игры, они меня заводят, но только когда в них с удовольствием играют оба. Ты же шарахаешься от меня, потому что боишься.
