Я потянулась, потрогала прикроватную тумбочку – поверхность отполированного до зеркального блеска дерева оказалась идеально гладкой, без единой царапины или пятнышка, как будто ее только что вынесли из мастерской.
В общем, остановочка просто чудо, не хуже пятизвездочного отеля. Понять бы еще, куда меня занесло. Ну и что это за розыгрыш такой, не слишком ли дорогой?
– Эй! – позвала я громко, проверяя голос. Звук получился чистым, без хрипоты после падения. Надо же, сработало! – Есть тут кто живой? Хозяева!
Пространство таинственно молчало. Тишина стояла густая, почти осязаемая.
– Я ж сама вас шутников найду и ноги повыдергиваю, – буркнула я себе под нос, уже раздражаясь, шаря ногой по полу в поисках тапочек.
Вместо них босой ступней я наткнулась на холодный, гладкий как лед паркет из темных пород дерева.
И снова – ни звука. Только собственное дыхание.
Ладно, я осторожно слезла с высокой кровати, попробовала размяться, потянуться, повертеть головой. Ни одна кость вроде не сломана, ничего не щелкнуло подозрительно. Судя по ощущениям, даже синяков нет, хотя удар о бордюр был чувствительным. Как будто и не падала вовсе.
И вещи все со мной, начиная с надоевшего плаща и заканчивая потрепанной сумкой, которая валялась тут же, на полу. Ну, как говорится, кто не спрятался, я не виновата. Поиграли – и хватит.
Я вдохнула воздуха побольше – он был прохладным, чистым, без пыли – резко выдохнула и решительно отправилась к открытой настежь дубовой двери, ведущей из спальни.
Я вышла в длинный, широкий, хорошо освещенный мягким светом коридор, огляделась. Пол – тот же темный паркет, стены – обтянутые тканью теплого оттенка, какие-то картины в золоченых рамах. Пусто. Ни души.
– Люди! Эй! Есть тут кто живой? Отзовись кто-нибудь! – крикнула я громче, и мой голос глухо отозвался где-то вдалеке.
Молчание в ответ было таким плотным, что начинало давить на уши.
– Я ж все равно найду, куда вы там попрятались, – воинственно пригрозила я пространству, чувствуя, как нарастает досада.
Странно, но страха не было. Вообще никакого. Да и других чувств тоже – ни паники, ни удивления даже. Только знакомое раздражение, как в офисе. Возможно, сказался пережитый стресс и дикая усталость. Или я просто не до конца поверила в реальность происходившего, решив, что сплю. Но шагала я по тому роскошному, пустынному коридору уверенно, почти размашисто, как командир по плацу после смотра.
Увидела широкую лестницу с резными перилами – спустилась по ней, придерживаясь за гладкую древесину. Внизу – просторный холл с высоким потолком, несколько дверей, в том числе и массивная, похожая на входную.
Создавалось стойкое впечатление, что народ здесь массово вымер, в одночасье, так сказать. Все было идеально чисто, ухоженно, уютно даже. Но… не было ощущения жизни. Души не имелось в этом доме, если так можно выразиться. Он был красивый, но нежилой. Как декорация.
Я методично исследовала его вдоль и поперек. Зашла на огромную кухню, выложенную светлым камнем, проинспектировала здоровенный холодильник, набитый доверху свежими продуктами: овощами, фруктами, какими-то сырами, мясом в бумаге. Вышла через боковую дверь на улицу, держа ее открытой на всякий случай (мало ли чего). Увидела обычный, но очень большой сельский или дачный дом, стоящий посреди ухоженного сада. Чистый, без единой соринки или пылинки снаружи. Но по-прежнему нежилой. Спрашивается, где все? И для кого, черт возьми, оставлена вся эта еда в холодильнике? Причем, надо заметить, холодильнике странном: не современном, а таком, древнем на вид, из полированного металла с закругленными углами и массивной ручкой, необычной формы. Но он гудел тихо, и внутри было холодно – так что это точно холодильник.
