– Кто вы такие?
И зря. Нужно было держать язык за зубами. А у меня с этим проблемы. Мой невинный вопрос сработал, как детонатор бомбы. Златовласый мгновенно оказался на ногах, подскочил ко мне, схватил за плечи и так сильно встряхнул, что у меня клацнули зубы.
– Лгунья! Всё продолжаешь эту мерзкую игру? Не помнишь меня, да? Меня! Этерна – Повелителя Времени всех миров!
Я лишь молча затрясла головой, борясь с неопределимым желанием зажмуриться от страха.
– И это не помнишь? – Этерн вдруг впился ртом в мои губы.
Я машинально уперлась руками в широкую мужскую грудь, затянутую в белый френч, и оттолкнула его.
– И это? – он обхватил меня двумя руками, бросил на ковер и лег сверху, прижимаясь ко мне всем телом. – А это помнишь? А это? Дрянь! Подстилка низших рас! Стонала подо мной, просила: "Еще, Этерн, еще!" И теперь не помнишь, нет?
– Я вас в первый раз в жизни вижу, – всё пережитое за последний час собралось комом в горле и прорвалось слезами. – Мы незнакомы! Что вы хотите?
– Чтобы ты отдала то, что украла!
– Я ничего не брала!
– Этерн, довольно! – тихо сказал Мафхид. – Это была не она.
– Замолчи, мытарь, – зарычал Этерн. – Ты чуешь страх, а я вранье. Она лжет!
– Не лгу! Клянусь вам! Отпустите! Мне больно! – вместо крика из моей груди вырвался лишь хрип.
Тяжёлый, мускулистый, мощный, Этерн так прижал меня к полу, что едва не продавил ребра. Тут что кричи, что не кричи. Когда такой высокий, около двух метров ростом мужик, да еще и с широченными плечами, прижимает к полу, то можно задохнуться прямо под ним.
– Этерн, возьми себя в руки! Довольно! – Мафхид навалился на него сзади, силой поднял, рванул так, что белый френч жалобно затрещал, и оттащил в сторону. – Это не она! Я понял, что произошло. Отпусти ее, и мы поговорим.
Этерн
Как легко она отказалась от него! Дрянь! Маленькая лгунья! А теперь ловко изображает, что ничего не помнит. А он, Этерн, тоже дурак. Довериться женщине! Да еще из слепого мира, где никто не знает ни о Повелителе Времени, ни о хроносах, ни о казино времени. Там люди живут так, словно время принадлежит всем и никому. Но это не умаляет ее вины.
Этерну хотелось разорвать Оксану на части и медленно выпить ее жизнь по капле. Он уже это сделал в ее мире, но облегчения это не принесло. Потому что она всё равно живет и дышит здесь, в мире Зман.
Хотя теперь она никогда не сможет вернуться домой, и поэтому станет его игрушкой, и это не может не радовать. Но Этерну хотелось выпить ее жизнь и здесь. А еще хотелось ударить, растоптать, сжать так, чтобы дышать не смогла. А потом… что потом? Да просто носить в себе ее время, ее жизнь. Знать, что там, за миллиардами песчинок часов, минут и секунд, где-то в глубине его уставшего от одиночества сердца бьется ее маленькая жилка.
Этерн никогда и никому не признался бы в том, что чувствует, если бы не боль. Если бы не страх. Если бы не мытарь Мафхид, который всё знает и понимает. Ведь они оба незримо и крепко связаны: Повелитель Времени и Повелитель Страха. Мафхид был рядом с Этерном тогда, когда он открыл душу этой лгунье и воровке. Этой красивой мерзавке. Такой желанной мерзавке!
Вот она, здесь, рядом, под ним. Всем телом он ощущает ее хрупкую фигуру, затянутую в белый брючный костюм. Светло-каштановые, почти блондинистые волосы разметались по ковру. Голубые глаза расширены от ужаса, пухлые губы сжаты. Эти губы шептали ему в ухо смешные нелепости, милые глупости, которые так трогают мужское сердце. Этерн шевельнулся и зацепился пуговицами белого френча за пуговки ее жакета. Жакет распахнулся, обнажая верх небольшой округлой груди. Этерн с трудом подавил желание накрыть грудь девушки ладонью.
