Сумерки окутали подножье холма, придав окружающему пейзажу зловещий вид. Я знал, что теперь все потеряно, однако продолжал свой путь. Наконец моему взору открылась вершина. На ровной, будто вытоптанной тысячами ног площадке вкруг стояли десять каменных истуканов. Идолы неизвестных богов настолько потемнели и истерлись за прошедшие века, что никто бы уже не смог определить, кому здесь поклонялись когда-то.
В центре круга лежал огромный плоский камень – жертвенник. Многие приходили сюда и приносили дары древним богам, и каждый получал то, что заслуживал. А может, и то, что духи считали для просящего необходимым. Кто знает?
Я прошел в середину, достал кинжал, порезал ладонь и окропил кровью камень. Вспышка нестерпимо яркого света озарила холм, и мне пришлось закрыть лицо руками. Когда потустороннее сияние погасло, я взглянул на жертвенник и обомлел. На нем лежал удивительный меч! Он был столь прекрасен, что я не мог пошевелиться и смотрел на него чуть дыша, боясь прикоснуться и осквернить священную сталь.
– Просыпайся, подмастерье! – громыхнуло прямо надо мной, и я в ужасе подскочил на постели.
В комнате царил непроглядный мрак, и лишь слабое сияние жезла освещало жуткую черную маску искусника прямо передо мной.
– Жак! Твою мать! – заорал я. – Какого черта?! Ночь же!
Увесистая затрещина быстро привела меня в чувства.
– Нельзя долго общаться с духами, – наставительным тоном произнес он. – Это очень плохо для не владеющего знаниями. Говорил я, опасно давать подмастерью вино прозрения, но разве бездарь сможет понять такие вещи.
Я смотрел на него, не понимая ни слова, и видел перед собой меч. Он звал меня, молил прийти и освободить его.
– Очнись! – крикнул Жак и принялся трясти меня за плечи что есть мочи. – Не смей слушать их! Потеряешь себя!
Жуткое головокружение и тошнота накрыли так внезапно, что я даже не смог доковылять до ведра. Меня вывернуло прямо под ноги верзиле, и он смачно сплюнул.
– Вот дерьмо! Позвать бы сюда этого идиота, чтобы убирал последствия своего тупого упрямства.
Мне было так плохо, что я не мог ничего ответить, только откинулся на подушку, закрыл глаза и сразу провалился в темноту. На этот раз никакие видения не мучили меня.
Утро началось с ведра ледяной воды в лицо.
– Жак! – завопил я, отплевываясь и пытаясь утереться. – Не будь скотиной!
Вся постель промокла насквозь, а меня колотил озноб. Искусник рассмеялся своим противоестественным смехом и бросил мне полотенце.
– Поднимайся и тащись в купальню. Аудиенция у короля через час.
Упоминание о папаше принца заставило пятой точкой почувствовать грядущие неприятности, и я с трещащей головой и тяжелым сердцем поплелся к банщикам.
– И это вы называете подготовкой?! – негодовал Холдар Вельсикс, сидя на троне в пустом, помпезно обставленном старинной мебелью зале, явно предназначенном для приема особо важных гостей. – Да любая девица, что будет иметь несчастье танцевать с ним, тут же все поймет.
Гадикинс стоял, низко опустив голову и не смея поднять на короля виноватый взгляд. Высочество закаменел возле меня. Его лицо стало настолько бледным, что любая местная красотка могла позавидовать. Мне осточертели чулки, шорты и узкая рубашка с жабо, в которые меня вырядили. И только Жаку повезло больше других – он торчал перед входом и охранял наш покой, заставляя меня завидовать его кожаным штанам и жилетке.
